Обновления | Новости | Словарь | Библиотека | Интервью | Лекции | Персоналии | Юмор | Разное | Форум | Ссылки | info@ethology.ru
  Этология.Ру / Елена Анатольевна Гороховская / «Этология: рождение научной дисциплины»
СОДЕРЖАНИЕ

2.5. Область исследования поведения животных в первой трети XX в.

Когда на рубеже XX в. появился термин "поведение животных", обозначающий специальное научное понятие, и возникло представление о поведении животных как об особом предмете изучения, тогда появились предпосылки для формирования соответствующей самостоятельной исследовательской области.

Первая попытка институционального установления этой области была предпринята в Америке, когда в 1911 г. там начал выходить междисциплинарный журнал, посвященный поведению животных, - "Journal of Animal Behavior", созданный по инициативе, главным образом, психолога Р. Йеркса (подробнее об этом см. [Burkhardt, 1987]). Историк Р. Беркхардт пришел к выводу, что в начале XX в. в Америке ни биологи, ни психологи "не стремились превратить изучение поведения животных в независимую дисциплину", а вместо этого "стремились сделать изучение поведения интегральной частью биологии или психологии" [Burkhardt, 1988, p. 186]. Мы расцениваем, однако, создание указанного журнала как один из важных симптомов осознания учеными поведения животных как самостоятельной области исследования. Беркхардт показал, что в первой четверти XX в. американские биологи и психологи, занимавшиеся поведением животных, испытывали серьезные трудности в плане своей дисциплинарной идентификации и в получении профессиональной поддержки своих исследований в этой области, а также не сформировали в этот период единого взгляда на цели, методы и содержание таких исследований и не смогли создать для них единой институциональной базы [Burkhardt, 1987, 1988].

В Европе в биологии в этом отношении была сходная ситуация. В психологии по сравнению с Америкой вообще не возникло сколько-нибудь выраженной традиции изучения поведения животных, хотя в качестве исключения можно было бы сослаться, например, на знаменитые исследования Л. Гобхауза, В. Кёлера или Н. Н. Ладыгиной-Котс. Однако для них поведение было в основном средством для изучения психики. Характеризуя ситуацию с изучением поведения животных в Англии, Дж. Дьюрант пишет: "Главным образом из-за своего стойко любительского имиджа внутри научного сообщества в первую треть этого столетия изучение поведения животных сравнительно мало продвинулось в британских университетах. Действительно, не будет преувеличением сказать, что в 1936 г. оно просто не существовало в качестве когерентной области исследования вообще. Вместо этого очень небольшое число профессиональных психологов, профессиональных зоологов и так называемых "натуралистов-любителей" следовали своим перекрывающимся интересам к поведению животных, не обладая какой-либо институциональной или интеллектуальной базой, которая бы придавала единство их комбинированным усилиям. (Под "натуралистами-любителями в этом контексте я имею в виду просто тех, кто не имел официальной научной должностей и не получал регулярной платы за свои исследования поведения; многие из этих любителей, конечно, были "профессионалами" в любом другом смысле этого слова.)" [Durant, 1986, p. 1602]. Дьюрант противопоставляют эту ситуацию положению дел в Германии, где "к 1936 г. изучение поведения животных сравнительно хорошо поддерживались" [там же, p. 1601]. Однако и в Германии в первую треть XX в. в области изучения поведения животных не существовало единого подхода и сколько-нибудь серьезной институциональной базы.

В этот период подобная ситуация была характерна для всей области исследования поведения животных в целом, в которой отсутствовало единое научное сообщество и существовало множество различных научных школ. Согласно концепции Т. Куна, наличие множества разрозненных научных школ и направлений и отсутствие институциональной базы - типичные признаки допарадигмальной фазы в развитии научных дисциплин, на которой, как мы полагаем, находилась вся научная область изучения поведения животных не только в первую треть, но и всю первую половину XX в. Из двух школ, ставших к середине XX в. лидирующими - этологии и американской сравнительной психологии - лишь вторая превратилась в процветающее и быстро растущее научное направление уже в начале 30-х гг. (см. [Dewsbury, 1984]).

Рассмотрим в самых общих чертах когнитивную структуру этой исследовательской области в первую треть нашего столетия. В очерках, посвященных истории изучения поведения животных, нередко говорится, что в данное время сформировалось три основных подхода к его изучению: зоологический, физиологический и психологический (см., например, [Панов, 1975; Beer, 1963-1964; Thorpe, 1960]). Хотя такая формулировка в каком-то смысле допустима, к ней нужно, на наш взгляд, относится с осторожностью, так как она может создавать представление о существовании в каждой из этих дисциплин особой отрасли, специально занятой поведением животных, или о единстве в теоретических и методологических взглядах на поведение животных в рамках каждой из них, что не соответствовало реальному положению дел. Ни в зоологии, ни в физиологии в этот период не выделилось специальной отрасли, изучающей поведение животных, вплоть до середины этого столетия, а в психологии это произошло только в США. Тем более не существовало дисциплинарного единства научных представлений в этой области. Однако с указанными оговорками все-таки можно говорить о психологической, физиологической и зоологической традициях в изучении поведения животных в это время, своеобразие которых определялось особенностями научной практики и профессиональных навыков исследователей в каждой из указанных дисциплин. Охарактеризуем кратко научные школы, связанные с данными традициями.

2.5.1. Психологическая традиция.

В описываемый период основной психологической школой в области изучения поведения животных стала американская сравнительная психология. Сравнительно немногочисленные зоопсихологические исследования, проводившиеся в рамках этой традиции в Европе, были сконцентрированы на проблемах психики животных, и мы не будем здесь на них останавливаться.

Американская зоопсихология, за которой там закрепилось название "сравнительная психология", развивалась практически с самого начала как раздел психологии. Именно в американской психологии поведение животных стало фундаментальным психологическим понятием и самостоятельным предметом изучения. На психологических факультетах читались курсы по зоопсихологии и создавались зоопсихологические лаборатории, в которых работали главным образом исследователи, получившие психологическое образование. Под зоопсихологией, или сравнительной психологией, в Америке понимался прежде всего психологический подход к изучению поведения и психики животных. Как известно, зоопсихология сыграла важнейшую роль в возникновении и формировании бихевиоризма, провозгласившего поведение главным и единственным предметом изучения в психологии. Фактически бихевиоризм стал квинтэссенцией американской сравнительной психологии начала XX в. Дж. Уотсон, сформулировавший кредо бихевиоризма, развивал свою концепцию первоначально в русле зоопсихологии, обобщив и расширив преобладающий в ней к тому времени подход, и затем распространил его на поведение человека (см. [Dewsbury, 1984]). Бихевиористская ориентация в широком смысле стала определяющим фактором в формировании парадигмы американской сравнительной психологии, и дальнейшая эволюция бихевиоризма постоянно влияла на ее развитие.

Поскольку американская сравнительная психология оказалась главным конкурентом этологии в области исследования поведения животных и взаимоотношения с ней сыграли и продолжают играть важную роль в развитии этологии, мы остановимся специально на проблемах ее историографии. Следует подчеркнуть, что, хотя развитие американской сравнительной психологии и имело свою собственную специфику, но оно происходило преимущественно в русле бихевиористски ориентированной психологии, неотъемлемой частью которой она являлась. И, на наш взгляд, историю первой трудно рассматривать в отрыве от истории второй, которую в Америке долгое время было принято называть экспериментальной психологией.

Современный американский сравнительный психолог Дональд Дьюсбери, являющийся также ведущим историографом своей дисциплины, в своем фундаментальном труде "Сравнительная психология в XX веке" [Dewsbury, 1984] отказался от понимания американской сравнительной психологии как относящейся к любому изучению поведения животных в психологии и попытался выделить из нее подлинную, в его собственном понимании, сравнительную психологию, историей которой он и занимается. Согласно определению Дьюсбери, эта настоящая сравнительная психология является разделом зоопсихологии (animal psychology), т.е. всех исследований, которые психологи проводят не с человеком, а с животными, и охватывает лишь исследования, которые касаются либо видов животных, не являющихся типичными лабораторными модельными объектами (т.е. крыс, голубей, макак-резусов и т.п.), либо выходят за рамки стандартных проблем изучения обучения, мотивации и физиологии, либо объединяют оба этих признака. На наш взгляд, такой подход довольно искусственен, а главное, делает упор исключительно на объектах и конкретных темах исследований, фактически игнорируя их теоретический и методологический контекст. Этот подход связан у Дьюсбери с открыто заявленным стремлением создать привлекательный образ американской сравнительной психологии в противовес широко распространенному представлению о ней как об "ориентированном на человека, лабораторном, неэволюционном изучении тривиальных форм поведения немногих одомашненных видов" [Dewsbury, 1984, p. 1]. Дьюсбери хочет доказать, что, хотя " настоящих сравнительных психологов никогда не было много", но они создали в XX в. "непрерывную и богатую традицию основанной на широкой базе, эволюционно ориентированной науки о поведении животных", и он полагает, что "идеалы, цели и тактика этих сравнительных психологов имела гораздо больше общего с идеалами, целями и тактикой классических этологов, чем обычно признано" [там же, p. 2]. Мы считаем, что собственная книга Дьюсбери, дающая систематизированный по темам подробный хронологический обзор американской сравнительной психологии все же не создает желаемого ее образа. Даже при открыто пристрастной позиции, не согласующейся с профессиональным историко-научным подходом (см., например, критику этой книги в [Burkhardt, 1987]) "истинная сравнительная психология" предстает у Дьюсбери в качестве исключения, подтверждающего правило, т.е. критикуемый автором общепринятый образ, и все равно несет на себе печать бихевиористской ориентации, сформировавшей в первой трети XX в. важнейшие особенности ее парадигмы.

Задача выявления и подробного описания парадигмы американской сравнительной психологии выходит за границы нашего исследования. Мы отметим здесь только ряд ее основных особенностей, которые будут важны для ее сравнения с парадигмой этологии. Укажем сначала на некоторые общеизвестные отличительные черты американской сравнительной психологии, проявившиеся в первой половине XX в. Для нее был характерен антропоцентризм: животные рассматривались как упрощенные модели для изучения человека. В результате исследования сконцентрировались главным образом на немногих видах млекопитающих, а излюбленным объектом стала белая лабораторная крыса. Исследования проводились в строго контролируемых условиях лаборатории, и именно такой метод изучения поведения считался основополагающим и подлинно научным, а наблюдения за животными в естественных для них условиях, если вообще проводились, считались чем-то вспомогательным. Поведение анализировалось в рамках концепции "стимул - реакция". Хотя говорилось, что поведение животных является результатом взаимодействия наследственности и среды, основной упор делался на влияние внешней среды. Считалось, что все поведение животных формируется в течении жизни особи как более или менее сложные комбинации условных рефлексов на основе немногих врожденных реакций. Логично, что при таком подходе главной темой исследований в американской сравнительной психологии стал процесс обучения путем выработки условных рефлексов. Понятия инстинкта и инстинктивного поведения было практически выброшено из теоретического арсенала этой школы как не имеющее никакого самостоятельного научного значения.

На некоторых других важных чертах американской сравнительной психологии мы остановимся подробнее в следующих главах, когда будем сравнивать ее с этологией, а пока мы кратко укажем на одну ее принципиальную особенность, которую мы обнаружили при таком сравнении и которая, насколько нам известно, до сих пор не рассматривалась. Мы считаем, что важнейшим элементом парадигмы американской сравнительной психологии, глубоко повлиявшем на все ее содержание и теоретическую структуру, является нигде явно не сформулированное представление о том, что такое поведение, сам образ поведения животных. Речь идет не о подходе к поведению как к чему-то уже данному, а о непосредственном восприятии поведения. В американской сравнительной психологии, так же, как в бихевиористской психологии в целом, поведение видится как функциональный результат (например, нажатие на рычаг, выход из лабиринта и т.п.). В следующей главе мы проанализируем детально эту черту американской сравнительной психологии по контрасту с этологическим видением поведения как динамической формы.

От преобладающего в американской сравнительной психологии подхода к поведению животных разительно отличались взгляды влиятельного англо-американского психолога-виталиста У. Мак-Дугалла (W. McDougall), переехавшего в 1920 г. из Англии в США (см., например, [McDougall, 1923]). Он считал инстинкты основой поведения и животных, и человека, и, в частности, предложил метафорическую модель инстинктивного поведения, сходную с той, которую впоследствии создал К. Лоренц. В 20-е гг. он принял активное участие в дискуссии с бихевиористами и в полемике между сторонниками и противниками сохранения в психологии представления об инстинкте и/или об инстинктивном поведении как особой категориях поведения, которая велась среди американских психологов (см. [Dewsbury, 1984]).

2.5.2. Физиологическая традиция.

Для физиологов, не участвовавших в зоопсихологическом движении, и для нейрофизиологии в целом не только в описываемый период, но и практически почти до середины XX в. поведение животных не было специальным предметом изучения. Исключение среди таких физиологов составляли только школа Ч. Шеррингтона и школа И. П. Павлова. Для большинства же физиологов основной целью было изучение внутренних физиологических процессов и простейших реакций, а не поведения как самостоятельного предмета. Поведение, бывшее для них просто конечным результатом этих процессов, они чаще всего трактовали с позиций рефлекторной теории как цепь рефлексов.

В этот период тем не менее были физиологи, прежде всего среди занимавшихся физиологией беспозвоночных, которые активно работали в зоопсихологии как междисциплинарной области и создавали общие концепции поведения животных.

На рубеже XX в. в Германии появилась так называемая "объективная школа", наиболее известными представителями которой были такие физиологи, как А. Бете, Т. Бер и поначалу Я. фон Икскюлль, а также зоологи Г. Циглер, занимавшийся анатомией нервной системы беспозвоночных, и О. Цур-Штрассен. Они считали, что действия животных и все процессы, связанные с ними, начиная с восприятия, следует объяснять чисто физиологически, не обращаясь к психике. В 1899 г. Бер, Бете и Икскюлль опубликовали получившую большой резонанс статью "Предложения об объективирующей номенклатуре в физиологии нервной системы" [Beer, Bethe, Uexküll, 1899], где отстаивали предельно жесткий объективистский подход. Они предложили отказаться даже от упоминания ощущений, возникающих благодаря органам чувств, заменив их на понятия, указывающие только на объективные процессы, и, например, вместо слов "видеть" и "слышать" использовать выражения "воспринимать свет" и "воспринимать звук" и т.п. При объяснении поведения животных представители этой школы исходили из рефлекторной теории и рассматривали его как цепь рефлексов. А. Бете настаивал на том, что животные, особенно беспозвоночные, являются "рефлекторными машинами" [Bethe, 1898]. На рубеже и в начале XX в. до того, как представление об условных рефлексах получило широкое распространение, рефлексы рассматривались как унаследованные реакции, а все явления, связанные у животных с памятью и способностью учиться, считались проявлением психической активности, и именно это Бете отвергал. Другие представители "объективной школы" признавали у животных способность к обучению и приобретению новых форм поведения, но искали для них чисто физиологическое объяснение. Циглер, например, предположил, что такое поведение связано с установлением новых "эмбиотических" нервных путей [Ziegler, 1910].

На рубеже XX в. возникла еще одна известная школа объективистской ориентации, рассматривавшая поведение животных с позиций теории тропизмов, выдвинутой Ж. Лебом в конце 80-х гг. XIX в. (подробнее см. об этом [Pauly, 1987]). Он считал, что для понимания поведения следует обращать внимание не столько на функционирование нервной системы самой по себе, сколько на физико-химические процессы, происходящие в организме в целом. Поначалу эта школа приобрела много сторонников как среди физиологов, так и среди зоологов, но в 20-е гг. уже утратила свою популярность.

На рубеже 1910-х гг. Я. фон Икскюлль основал небольшую школу, в которой поведение животных изучалось на основе виталистического подхода и животное рассматривалось как активный субъект (подробнее об этой школе см. [Brock, 1939]). Теперь объективистский подход, приверженцем которого он раньше был, он стал в уничижительном смысле называть "машинной теорией". В 1935 г. он вместе со своим учеником Ф. Броком (F. Brock) даже написал статью под названием "Предложение о субъективирующей номенклатуре в биологии" [Uexküll, Brock, 1935] как антитезу его прежней совместной с Бером и Бете статье. Икскюлль ввел новое понятие "Umwelt"'а - специфического мира восприятия, присущего каждому животному. Согласно концепции Икскюлля, в Umwelt'е животного все жизненно важные для него объекты обладают сенсорными признаками, реагируя на которые, оно выполняет определенные действие с данным объектом, в результате которого восприятие объекта меняется и это действие прекращается. Такую связь между субъектом и объектом он назвал "функциональным циклом", противопоставив его понятию о рефлексе, а все поведение животного понимал как совокупность функциональных циклов (см., например, [Uexküll, 1921]). Эти представления Икскюлля оказали серьезное влияние на К. Лоренца при разработке им этологической теории.

Рассматривая физиологическую традицию в изучении поведения, следует учитывать, что физиология и зоология в описываемый период не всегда четко разграничивались, особенно когда это касалось изучения беспозвоночных. Многие конкретные исследования, которые проводили зоологи, особенно связанные с изучением сенсорных функций, могли рассматриваться в русле физиологии и их часто печатали в физиологических журналах, и наоборот. Среди наиболее известных из множества работ по сенсорой физиологии, лежащих на стыке физиологии и зоологии, в качестве яркого примера можно назвать исследования восприятия у пчел К. фон Фриша, прославившегося открытием у пчел языка танцев (см. [Frisch, 1927]).

2.5.3. Зоологическая традиция.

Поскольку на рубеже XX в. среди зоологов возникло движение за исследование живых организмов в их целостности, а не только мертвых образцов и лабораторных препаратов, они стали считать поведение животных одним из важных аспектов их изучения, особенно, если учесть, что "поведение" и "привычки" часто понимались широко как особенности образа жизни. Причем у многих зоологов конца прошлого - начала нынешнего веков изучение поведения и психики как отдельных научных предметов часто велось параллельно и было между собой тесно связано.

Основная цель зоологической традиции в изучении поведения животных было то, что состояла в исследовании видоспецифичного поведения, т.е. поведения, характерного для данного вида животного, как одного из признаков, отличающий данный биологический вид наряду с его морфологией и анатомией. Следует подчеркнуть , что эта традиция отличалась интересом именно к видоспецифичному поведению, а не просто изучением поведения животных в естественных условиях, как нередко ее характеризуют. Зоологи-профессионалы изучали поведение, главным образом, в условиях неволи, в том числе в зоопарке и в лаборатории. Примером могут служить исследования Г. Дженнингса (см., [Jennings, 1906]), занимавшегося поведением беспозвоночных и Ч. Уитмана (см. [Whitman, 1919]), У. Крейга (см., [Craig, 1918]), О. Хайнрота (см. [Heinroth, Heinroth, 1924-1933]), занимавшихся, главным образом, поведением птиц. При этом зоологи старались приблизить эти условия к природным или, по крайней мере, дать возможность проявится естественному поведению.

Изучением поведения непосредственно в природе занимались в основном любители, например, орнитологи Э. Селоус (см. [Selous, 1927]), Г. Хауард (см. [Howard, 1929]), энтомологи Дж. Пекхем (см. [Peckham, Peckham, 1905]), Ж.-А. Фабр (см. [Fabre, 1879-1907]), А. Форель (см. [Forel, 1923]), и только немногие профессионалы, например, знаменитый биолог Дж. Хаксли (см. [Huxley, 1914]), интересовавшийся поведением птиц, и исследователь муравьев У. Уилер (см. [Wheeler, 1910]). У энтомологов, как любителей, так и профессионалов, исследования в природе обычно сочетались с наблюдениями в лаборатории.

В описываемый период многие зоологи, изучавшие каких-либо животных одновременно в разных аспектах, затрагивали в том числе и поведение, но серьезное внимание ему уделяли гораздо меньше исследователей. Среди зоологов, интенсивно изучавших поведение, немногие концентрировались главным образом на этом (например, Дж. Пекхем, Ш. Фертон, Э. Селоус, Э. Хауард), а большинство, наряду с поведением, изучали весь образ жизни, экологические особенности, жизненный цикл в целом, а также в большей или меньшей мере вопросы систематики и морфологии. Это относится, например, к таким зоологам, как Ч. Уитман, О. Хайнрот, У. Уилер, О. Форель. Так, для Ч. Уитмана исследование поведения голубей было только одной из частей его программы по изучению данной таксономической группы, включавшей вопросы морфологии, анатомии, генетики, эволюции, онтогенеза и физиологии размножения. Основная часть исследований зоологов касалась поведения птиц и насекомых.

Исследование поведения животных в зоологии часто шло в русле традиционных задач и проблем естественной истории, особенно связанных с теорией эволюции. Так, Уитман считал, что изучение поведения способно помочь понять механизмы эволюции, а Пекхем, Селоус, Хауард и Хаксли анализировали поведение в связи с проблемой полового отбора (см. об этом [Durant, 1981, 1992; Burkhardt, 1988, 1990, 1992]).

В центре внимания зоологов было инстинктивное поведение как поведение типичное для всех представителей данного биологического вида. Зоологи были активными участниками общей междисциплинарной зоопсихологической полемики по проблеме инстинкта - как самого поведения, так и его основы. Причем в зоологическом сообществе был представлен весь спектр мнений по этому вопросу - как крайне виталистических, наиболее активным выразителем которых был энтомолог Э. Васманн (см., например, [Wasmann, 1905]), так и самых разных вариантов материалистических трактовок.

Хотя в описываемый нами период зоологи разрабатывали отдельные теоретические проблемы поведения животных, они не создавали тогда общих теорий поведения. Пожалуй, в качестве подхода к такой теории и некоторого схематического очерка возможных ее контуров можно рассматривать лекцию Ч. Уитмана "Поведение животных" (подробнее о его взглядах на поведение животных см. [Burkhardt, 1988, 1990; Durant, 1981; Podos, 1994]). Что касается теоретических концепций К. Л. Моргана (см., например, [Morgan, 1894, 1900, 1912, 1929]) и В. А. Вагнера (см., например, [Вагнер, 1910-1913, 1924-1929]), то в них разрабатывались не столько теории поведения, сколько основы собственно зоопсихологии, где основной акцент делался на проблему психики животных. Зоологи сами специально не занимались механизмами поведения, оставляя это на долю физиологов. Исключение представляют созданная Г. Дженнингсом концепция "физиологических состояний" [Jennings, 1906] и концепция У. Крейга, считавшего, что рефлекторной теории недостаточно для объяснения инстинктивного поведения и предложившего свою собственную модель инстинктивного акта [Craig, 1918]. Согласно этой модели любое инстинктивное поведение представляет собой цикл, состоящий из нескольких фаз: "аппетентного поведения", заключающегося в поиске нужных стимулов; консумматорного акта - выполнения инстинктивного действия в ответ на эти стимулы; ухода от воздействия данных стимулов; и затем состояния покоя, которое в дальнейшем вновь сменяется аппетентным поведением и т.д. (о научном пути У. Крейга см. [Burkhardt, 1988]).

В зоологическом сообществе изучение поведения животных, выполнявшееся зоологами, рассматривалось как неотъемлемая часть зоологии, и коллеги-зоологи относились к исследователям поведения, например, птиц, прежде всего, как к орнитологам, а к изучающим поведение насекомых - как к представителям сообщества энтомологов и только во вторую очередь - как к специалистам собственно по поведению. И общение зоологов, интересовавшихся поведением, шло, главным образом, внутри соответствующих отраслей зоологии.

Хотя на исследованиях поведения, проводимых зоологами, лежала общая печать зоологической традиции естественной истории, на наш взгляд, в описываемый период здесь трудно выделить четко выраженные и сколько-нибудь крупные научные школы. Скорее можно говорить о существовании в этот период мало сплоченных групп исследователей, связанных личными или только заочными (по переписке) связями и оказывающими друг на друга разнообразное влияние, а не о непосредственной тесной преемственности научных представлений в соответствии с определенными парадигмами, подобными той, что объединяла, например, американскую сравнительную психологию.

Так, у энтомологов мощный стимул к изучению поведения насекомых дал Ж.-А. Фабр, несмотря на то, что его работы не были написаны по формальным научным стандартам. Довольно сплоченную группу исследователей составляли специалисты по муравьям - Э. Васманн, О. Форель, Дж. Лаббок (J. Lubbock) (см. [Lubbock, 1904]) и др. Высоко оценивая работы друг друга в том, что касалось образа жизни и конкретных особенностей видоспецифичного поведения, по теоретическим вопросам они придерживались разных, во многих отношениях резко несовпадающих взглядов.

В конце XIX в. в Америке дружеский круг исследователей, интересовавшихся работами друг друга в области поведения, составляли Ч. Уитман, У. Уилер и Дж. Пекхем (см.[Durant, 1981]). Однако единственным настоящим последователем Уитмана в изучении поведения был его ученик Крейг, исследования которого почти не имели известности, впрочем, как и посвященные поведению голубей исследования его учителя, пока к ним не привлек внимание Конрад Лоренц. В Великобритании группу взаимно влиявших друг на друга исследователей поведения представляли собой Э. Селоус, Э. Хауард, и Дж. Хаксли [Burkhardt, 1992]. О. Хайнрот в Германии, несмотря на свой высокий авторитет среди зоологов не имел настоящих учеников до появления К. Лоренца. Во второй половине 20-х гг. в Нидерландах также начала формироваться группа орнитологов, интересовавшихся по преимуществу поведением, среди которых наиболее известными на рубеже 30-х гг. были А. Портилье (A. Portielje) и Я. Вервей (J. Verwey). Образцом для подражания были для них исследования О. Хайнрота и вышеупомянутых британских орнитологов (подробнее см. [Baerends, 1991; Burkhardt, 1992]).

***

Подводя итог всему вышесказанному в этой главе. можно сделать следующие выводы. На рубеже XX в. впервые появилось новое, ранее не существовавшее научное понятие "поведение животных" и возник соответствующий особый научный предмет, а также начала формироваться самостоятельная научная область его исследования, первоначально в рамках междисциплинарной области зоопсихологии, где предметами изучения были и психика, и поведение. К началу 30-х гг. главным предметом изучения в зоопсихологии стало поведение животных. К этому времени единственной крупной школой здесь была американская сравнительная психология. Хотя к 30-м гг. XX в. рефлекторная теория уже имела парадигмальный статус в нейрофизиологии, она не имела такого статуса для всех исследователей в области поведения животных. В описываемый период в этой области не существовало единого научного сообщества, и она представляла собой мозаику конкурирующих школ и направлений, многие из которых были представлены всего лишь несколькими или даже одним ученым. В этот период появился целый ряд концепций и научный представлений, главным образом в русле зоологической традиции, которые впоследствии повлияли на формирование парадигмы классической этологии, о которой пойдет речь в следующей главе.

СОДЕРЖАНИЕ