- Орангутаны научились использовать орудия с выгодой для себя [2019-03-22]
- Мозг собак отличил настоящие слова от тарабарщины [2019-03-22]
- Какаду Гоффина выклевали палочки из картонки и использовали их в быту [2019-03-22]
- Орангутанов уличили в создании крючков [2019-03-22]
- Любовь самок гуппи к ярким самцам объяснили генами и освещением [2019-03-22]
- Орангутаны рассказывают друг другу о прошлом [2019-03-22]
- Блеск и нищета этологии [2018-05-03]
- Почему хозяева похожи на своих собак? [2018-03-15]
- Интервью с Анатолием Протопоповым [2019-02-13]
- Цирки: развлечение vs мучение [2018-12-15]
А. Волков
— Я слышал, что такие вещи случались время от времени, только не в нашей стае и не в наши дни.
История Маугли известна всем. Но могла ли она свершиться наяву? Неужели ребёнок сумеет выжить, оставшись среди зверей? И даже если выживет, то будет ли он таким же смышлёным, как персонаж Р. Киплинга, как мы с вами? Год назад мы писали о людях, стремящихся подражать диким зверям. Теперь речь пойдёт о тех, кто заведомо может подражать только диким зверям.
Вышедшая весной 2003 года книга немецкого исследователя П.Й. Блументаля „Kaspar Hausers Geschwister“
В термитник вломились экзорсисты
В воскресенье 17 октября 1920 года в 9 часов утра в индийском штате
Давно уже говорили, что в лесу завёлся призрак.
Не случайно и появление преподобного Сингха впереди этой процессии. Индус по национальности и англиканский священник по роду занятий, он давно мечтал обратить в христианскую веру односельчан. И вот представился удобный повод. Он сокрушит суеверие, он разломает термитник, мнимую обитель нечисти, силой и словом Христа искоренит страхи, и тогда эти боязливо топчущиеся крестьяне переступят на сторону единого Бога — Его силы и власти. Итак, удар по штабам бесовщины!
Стучали лопатами и кирками, и заступами. Вмятина треснула, потемнела брешью, как вдруг — дёрнулось, зарычало.
Работа продолжилась. Наконец, передняя стена обвалилась. Людям открылась огромная нора, из которой невыносимо тянуло волчьим духом. В самом дальнем углу копошились маленькие карапузы: двое были волчатами, ещё двое зверьков странным образом облезли. Да полноте, что это за зверьки? Подобных им никто здесь не видел. Так вот они — бесы, манушбагхи! На кого ж они так похожи? Да это человечки на четвереньках?!
Голые, с дикими гримасами на лице, они растерянно ползали по норе, не способные встать на ноги. Как минутой назад волчица, они скалили зубы, рычали и даже кидались на людей. Но что эти крошки против отряда крестьян? Их схватили.
…Так началась история, изложенная в дневниках преподобного Сингха, а потом переведённая на многие иностранные языки
Это были две девочки. Одной минуло уже, наверное, лет восемь. Её назвали Камалой. Двухлетняя малышка получила имя Амалы. На первых порах Сингх запирал найдёнышей в клетку. Ели же „зверодети“ лишь куски сырого мяса. Не знали ни слова, только рычание им было доступно. Дичились, стоять не умели, бегали во весь опор на четвереньках.
Как они дошли до жизни такой? Этого никто не мог объяснить.
Уже через год Амала умерла
…В 1927 году эта история попала на страницы иностранных газет. Группа британских и американских учёных решила приехать к преподобному Сингху, чтобы на месте наблюдать за выжившей девочкой. Их интересовало, почему этот ребёнок, воспитанный волком и во всём ему подражающий,
Экспедиция запоздала. Ещё до её начала, в 1929 году, Камала „заснула так глубоко, что не проснулась даже в родной пещере“. Она умерла.
Основной инстинкт дикаря
Теперь мы должны вернуться к первым строкам рассказа. Были времена, были и судьбы. С античных времён ведомы нам истории о том, как звери вынянчили попавших к ним человеческих детёнышей.
Ещё и поныне любой школьник помнит историю Ромула и Рема,
Известны и другие подобные случаи. Однако лишь в эпоху Просвещения учёные стали задумываться о том, что чувствуют дети, вырастающие вдали от людей, какие изменения происходят с ними и обратимы ли эти перемены. В дикарях готовы видеть людей „в их первозданном обличье“, не испорченных цивилизацией.
Эти рассуждения носят умозрительный характер, пока в 1724 году не появляется достойный внимания объект. На пустынном лугу близ немецкого города Хамельн найден бездомный мальчик. На вид ему лет тринадцать, он не умеет говорить, питается овощами, ягодами и желудями, а одет лишь в старую, изодранную рубашку. Его доставили в Ганновер к королю Георгу I, правившему тогда не только этим городом, но и — в унии с ним — Великобританией. Монарх увёз мальчугана в Лондон, где лучшие умы королевства осмотрели „Дикого Питера“, веруя распознать в этом грязном заморыше подлинное естество человека.
Особенно настойчив был врач и писатель Джон Арбетнот. Он задумал втолковать дикарю „аглицкое наречие“, дабы тот мог рассказать, что пережил за годы скитаний. Однако тот молчал, как животное. В конце концов, промучившись два месяца и не выдавив из „звероподобного существа“ ни звука, врач бросил канитель. Король пожаловал бедному Питеру пенсию и определил жить среди крестьян, „на милом его сердцу лоне природы“. Дикарь так и не научился говорить. Впрочем, он выказывал проблески разума и мог выполнять простейшие поручения, ежели у просивших доставало ума втолковать ему, что они хотят. Сам же он впрямь демонстрировал „исконную человеческую сущность“: любил греться у огня, внимал, как завороженный, звукам музыки, но особенно радовался всякой возможности поесть. Похоже было, что миска с едой — вот основной инстинкт животного рода Homo.
Подобно библейским патриархам, Дикий Питер прожил долгую жизнь. В 1782 году его навестил шотландский учёный лорд Монбоддо. Осмотрев его, он заявил, что счастливое обретение этого дикаря для науки важнее, чем недавнее открытие планеты Уран, ибо в лице его нам явлено само существо человека, которое лишь приукрашивают и расцвечивают науки и законы, прививаемые ему, и что все мы родимся подобными дикарями, но только осмотрительное воспитание позволяет сделать из нас людей, приятных для общества.
Другие учёные лишь лукаво улыбались, слыша подобные речи. „И в голос все решили так“, что заниматься жалким идиотом — не дело науки. Вплоть до недавнего времени многие учёные считали, что одичать могут лишь слабоумные дети. Если же дети с самого начала развивались нормально, они будут искать путь к людям. Так,
Итак, любой маугли с младых ногтей лишён нормального ума? Он — олигофрен, готовый валяться в грязи и жевать жёлуди, не способный набраться разума и просветлеть душой?
— Правильно, правильно, это, конечно, правда, — уже слышны подобные возгласы, но ведь и маугли бывают разными!
В 1933 году в Сальвадоре лесорубы нашли маленького мальчишку, жившего в чаще. Подобно многим соратникам по несчастью, он не умел говорить, зато действовал, „аки лев“. Он отчаянно защищался, но всё же был схвачен людьми. Малыша назвали Тарзанито. Несколько лет заботливого ухода решили его судьбу. Он нагнал своих сверстников и уже мало чем от них отличался. Разве этот дикарь был слабоумным?
Сепарацьоне чувств
А если слабоумие — не причина, а следствие? В ХIХ веке немецкий врач Август Раубер предположил, что детей, растущих в полной изоляции, ждёт „dementia ex separatione“ — „слабоумие от одиночества“.
В самом деле, современные психологи согласны с этим,
Точно известно одно: чем раньше ребёнок отобьётся от человеческой стаи — от общества, — тем труднее ему будет вернуться туда. Навыки социального общения надо усваивать в самом раннем возрасте, иначе можно вырасти маргиналом, как Дикий Питер, как дикарка Камала. „Маугли“ будет отличаться от обычного человека не только своими повадками, но даже внешне. Сложение его тела и особенно развитие его органов чувств будут не похожи на наши. Выходит, что многие способности, которые мы считали заведомо присущими нашему виду, на самом деле являются приобретёнными, а не врождёнными. Человек дикий и человек социальный
Восприятие температуры. В 1799 году в департаменте Авейрон
В 1800 году мальчика взял к себе парижский врач Жан Итар. Он назвал его Виктором и стал научными методами приучать его „правильно“ воспринимать температуру. Так, он купал своего воспитанника в очень горячей воде, потом закутывал, словно для похода в Сибирь, и клал спать. Постепенно организм Виктора привык к такому микроклимату и стал с трудом переносить холод. Теперь мальчишка уже не мог выскочить на улицу голым в январские морозы, а вынужден был надевать брюки, обувь, сюртучок.
Случай с ним не единичен. Те же Камала и Амала не понимали поначалу, что такое холодно, что жарко. Многие дикари спокойно выживали на холоде в одиночку, как всякая живность, которая зимой не впадает в спячку, а бродит по лесам и полям. Отсутствие у нас шерсти вовсе не является фатальным ущербом, мешающим голышом бродить по заснеженным дорогам. Просто организм человека слишком изнежен воспитанием, а так он способен переносить холод.
Зрение. Когда Камалу и Амалу поместили в сиротский приют, за ними стали примечать немало странного. Например, после захода солнца, даже в самые тёмные ночи, малышки разгуливали по территории приюта с уверенностью кошек: где надо, перепрыгивали через камни, замечали любые препятствия на пути. Так же уверенно держался ночью и Виктор. Ещё один известный подкидыш Каспар Хаузер, найденный в Нюрнберге в 1828 году, мог в темноте заметить муху, попавшую в паутину, с расстояния в 60 шагов, а с расстояния в 180 шагов прочитывал, когда его научили, номер дома.
Очевидно, острота их зрения объяснялась условиями прежней жизни. Каспар Хаузер просидел двенадцать лет в подвале, куда проникал лишь слабый, сумеречный свет. Амала и Камала жили в тёмном волчьем логове, вот и стали видеть ночами
Слух. У того же Каспара Хаузера за годы его заточения слух обострился настолько, что, попав на свободу, он удивлял всех звериной тонкостью слуха. Он мог стоять возле дома и слово в слово слышать и понимать всё, что говорят батраки, работающие в поле за соседним домом. Виктор замечал любой шорох в соседней комнате — так зверь прислушивается к тому, что происходит вне поля его зрения. На звуки, раздающиеся рядом, зверь, наоборот, может не реагировать, если их источник не интересен ему. Вот так Виктор бровью не шевельнул, когда у него под носом стрельнули из пистолета: не понял, не взволновался.
Обоняние. Давно замечено, что дети острее взрослых воспринимают запахи, но этот талант со временем тускнеет.
А вот малолетние дикари сохранили этот дар. И Каспар Хаузер, и Виктор, и многие другие принюхивались ко всему вокруг, и правде своего обоняния они доверяли так же неукоснительно, как мы порой обману чужих слов.
Кстати, вот ещё одна история, случившаяся на севере Индии в 1920 году. Британский чиновник Стюарт Бейкер увидел в одной из деревушек странного малыша. Он бегал на четвереньках, не мог сказать ни слова, но всё старательно обнюхивал: напоминал не человека, а лесного зверька. Так оно и оказалось. Когда малышу было два года, его похитила самка леопарда, потерявшая незадолго до того детёныша. Эта скорбящая „Багира“ выкормила ребёнка, но она же и помешала ему приобрести чисто человеческие навыки, то есть навыки, накопленные обществом, но не присущие тому зверю, что живёт внутри нас. Через три года похитительницу нашли. Её убили, а ребёнка вернули в семью. Для него не сыскалось ни педагога, ни врача, ни учёного. Вот и бегал этот зверёныш по двору, не подражая никому из сверстников, а вторя той, которая воспитывала его от двух до пяти лет, —
Речь. Известно, что многие найдёныши не умели говорить, хотя их органы речи были вполне развиты. Запоздалые попытки научить их речи обычно кончались неудачей. Лишь немногие обретали способность говорить. Самые знаменитые дикари — Камала, Виктор, Дикий Питер — навсегда остались немыми. Анализируя подобные истории, американский лингвист Эрик Ленненберг
Следующий рассказ — история тринадцатилетней девочки из США — лишнее тому подтверждение. Её нашли в начале
Можно лишь предположить, что девочка была очень способным ребёнком, если, повзрослев, сумела хоть частично овладеть речью. Эта способность требует коренной перестройки всего детского сознания. Прежде ум был рыхлым, бесформенным, теперь в него внедряется новая основа — слова, фразы, определения, категории, что позволяет классифицировать
Лишь в раннем детстве можно научить абсолютно свободно владеть речью. Потом механизм речи будет принципиально не понятен. Где уж этим дикарям распевать, словно Маугли: „Пусть джунгли слышат о том, что я совершил, etc“? Дикарь проживает в вечных сумерках разума, не найдя подобия в звуках ничему из того, что видел, нюхал, слышал. Слова для человека — как мост, переброшенный через бездну событий. Не умея выстроить мост, дикарь навсегда канет в бездне впечатлений.
Этот беглый анализ показывает, что, в самом деле, дети, растущие в полной изоляции, хоть и отличаются обострённым развитием некоторых чувств, но в целом ущербны „ex separatione“, „от одиночества“, можно сказать, слабоумны. Во всём их поведении виден зверь — не „человек общественный“. Чувства дикаря хранят его: он видит опасность во тьме, слышит её вдали. Он думает только о том, как выжить; он не отвлекается на посторонние размышления — он чувственный зверь, а не рассуждающий человек; он весь реакция, а не рефлексия. Под задубелой, толстой кожей животного не бьётся сердце Гамлета. Даже половой инстинкт не может развиться у человека, если он был изолирован в детстве от других людей. Это звучит странно, но примеры несчастных дикарей в том убеждают.
Вот история испанца Маркоса, „дикаря
Дикий Питер, к удивлению окружающих, тоже не испытывал влечения к женскому полу. У Виктора „основной инстинкт“ со временем пробудился, но тут вмешался Жан Итар. Он был человеком жеманным и быстро отучил своего воспитанника думать „о всяких глупостях“.
А был ли мальчик?
Рассказанные истории могут показаться вымышленными. Так, преподобного Дж. Сингха, как и служаку Стюарта Бейкера, не однажды пробовали уличить во лжи.
Как же без подозрений?! Что объединяет приведённые истории? Их можно разбить на две категории. Это либо „дела давно минувших дней, преданья старины глубокой“, либо случилось за семь морей, за девять земель отсюда. Одни читатели пожмут плечами и скажут: „Это было давно и неправда — и буйный Ромул, о котором всё рассказал Плутарх, и несчастный Питер, который ничего не мог сообщить“. Другие добавят: „Это было далеко и неправда — Сальвадор, индийская деревушка, где ползает убогий малыш, или индийский лес, где волка принимают за демона, а слабоумную девочку за волчицу“.
И всё же два следующих примера могут осадить скептиков. Человек и зверь готовы жить сообща даже на территории зверя; ребёнок может прижиться в стае, берлоге, норе. Такие вещи случались время от времени, пусть не здесь и не в наши дни. А эти примеры и вовсе — в назидание скептикам! — взяты из недавних сообщений информационных агентств.
В 1991 году в Уганде на окраине леса нашли малыша. Ему было года четыре; он выглядел истощённым, больным. Его взяли на руки, он не сопротивлялся, как вдруг произошло нечто странное. Из леса кинулись мартышки. Они как будто пытались отнять ребёнка. Его не отдали, и обезьяны притихли.
В 1999 году несколько участников того события, выступая поодиночке перед корреспондентом
По его словам, он бежал в лес, увидев, как отец убил мать. Потом он прибился к стае мартышек и прожил
Желая проверить его рассказ, корреспондент
В другом случае зверя и ребёнка „застали с поличным“. В октябре 2001 года иранская газета „Kayhan“ сообщила, что в провинции Лурестан из кочевого шатра пропал малыш, которому было всего 16 месяцев. Три дня спустя его нашли… в медвежьей берлоге. Он лежал в полном здравии и попивал молоко из сосцов медведицы. Очевидно, все эти дни она кормила его как своего детёныша.
Так что история Маугли продолжается и в наши дни.