Поиск по сайту




Пишите нам: info@ethology.ru

Follow etholog on Twitter

Система Orphus

Новости
Библиотека
Видео
Разное
Кросс-культурный метод
Старые форумы
Рекомендуем
Не в тему

Все | Индивидуальное поведение | Общественное поведение | Общие теоретические основы этологии | Половое поведение


список статей


СЕНСАЦИЯ! Найден предок человека…
К. Ефремов
Обсуждение [3]

Случается, мне показывают какую-нибудь газету со статьёй, посвящённой антропологии: смотри, мол, что пишут — опять ваши учёные „сели в лужу“… На такие статьи я взираю с должным вниманием. Но не потому, что надеюсь почерпнуть информацию (за редким исключением неточную). И не потому, что желаю пригвоздить авторов грандиозной критикой. Нет, я наблюдаю Явление, имя которому — общественный миф. Антропология в этот рукотворный миф вплетается через равные промежутки времени („а пора бы нам напечатать“) и посредством множества клише. Обычно подобные статьи следуют такой схеме: „Сенсация! Вчера вечером ученый-нонконформист Z обнаружил окаменелости подлинного Предка человека! Вся схема эволюции оказалась неверной! Человек не произошёл от обезьяны!“ И всегда будут ошибки, опечатки, а то и вымысел. Но прочь досада! — такова уж „кухня“ (а точнее, „комбинат общественного питания“) СМИ. Кстати, среди опечаток попадаются забавные. Вот например, Гомо эректуса (у него самого имя — не соскучишься) называли crectus и ereticus. „Человек крекающий еретический“.

И всюду незримо присутствует Обезьяна. Как в той истории, где надо было „не думать про белую обезьяну“. Но какая ещё обезьяна? Давно всем ясно: человек произошёл от древних людей, двуногих приматов, но никак не обезьян. Никто же не говорит, что страус произошёл от крокодила того ради, что в числе предков птиц были мезозойские рептилии. История с „человекообезьяном“ казалась бы смешной, но за ней стоит закон „отторжения ближайшего соседа“, что заставил человека истреблять сколько-нибудь похожих на него существ — от австралопитеков до австралийских аборигенов. Теперь участь „ближайшего соседа“ досталась обезьянам. А как ещё можно объяснить охоту на горилл ради продажи пепельниц из их ладоней? Само слово „обезьяна“, как полагают, происходит от арабского „абу сина“ — отец блуда. А одного зверька из капуциновых назвали даже „нечисть сатанинская“… Ох, только бы избавиться от „зверолюда“, который портит нам родословную!

Новости политической антропологии

Антропология — необычная область знаний. С одной стороны, её сведения почти не имеют практического применения, лишаясь лучшего критерия истины. Ошибись на миллиметр при создании самолёта — и он не полетит. А вот узнай, что Америка заселена не 14, а 50 тысяч лет назад — и ничего в жизни не изменится. Но вне практики споры обычно решает политика. И „непрактичная“ антропология приобретает неожиданно большую значимость: на её доказательства (или лжедоказательства) нанизываются ценности и устремления общества. Наиболее грозный эффект этого явления — создание наукообразной оболочки для межрасовых столкновений.

Когда европейцы начали осваивать новые земли, они с уверенностью относили аборигенов к разряду полулюдей или животных (что говорить о тех временах, если нормандцы при виде завоевателей-англичан засомневались: не звери ли, не хвост ли топорщится у них в штанах?). Судьи, правители и церковные авторитеты совершенно серьёзно решали, кто люди, а кто нет, применяя все признаки науки: классификацию, цифры, логику, мнение профессуры. Отставленность большого пальца на ноге, покатый лоб, дугообразные отпечатки пальцев, синее пятно на крестце, горбатый нос и кислый запах пота — какие только признаки не вытаскивали из антропологического бланка, чтобы доказать „недочеловеческую сущность“, чтобы, ткнув пальцем, возопить: „рыжий-рыжий!“. И ведь не просто дразнили, а оправдывали инаковостью истребление.

В итоге расоведение приобрело не совсем хорошую репутацию: появились основания думать, что любые его исследования дают повод для расизма. Вот их и решили запретить — скопом, как неблаговидное (а теперь кое-где даже противозаконное) дело. На этом настояла общественность (в первую очередь американская). Её давление — вещь нешуточная (ведь это голоса грантодарителей, налогоплательщиков и присяжных). Многие учёные были вынуждены провозгласить: „Рас не существует! Это артефакт! Индивидуальные генетические вариации перекрывают межэтнические…“ А в кулуарах признавались: „Если скажем обратное, нас осудят и попрут с работы“. Напомню, что суть расизма не в признании различий, а в обосновании неравенства по биологическому критерию.

Новый воинствующий антирасизм отчасти основан на… расизме, только наоборот. В первую очередь на афроцентризме (а за ним стоят ещё более серьёзные силы, о которых даже не стану упоминать). Сегодня на Западе если белые демонстрируют малейшее превосходство и обскурантизм по отношению к цветным, они напрашиваются на большие неприятности. В то же время, афроамериканцы могут делать это по отношению к белым сколько угодно. Обратите внимание, как эволюционировал образ чернокожего в индикаторе пропаганды — кино: скромный работяга, невинная жертва, друг-полицейский, начальник полиции, опытный судья, Президент и, наконец, сам Господь. Уже немало фильмов, где все роли исполняют афроамериканцы (и только в эпизоде мелькнёт белый уборщик). Они могут произносить с экрана любую брань, но считают грубейшим оскорблением слово „негр“ (кстати, здесь они правы: среди афроамериканцев нет чистых негроидов — только метисы).

Страсти политики некогда заставили учёных отгородиться, уйти в сухую науку. Откройте профессиональную работу — скопление цифр, графиков, уклончивых формулировок. Никакой истины в первой инстанции, никаких захватывающих откровений. Советская антропология была именно такой высокой наукой: много математики, обширные выборки, скупые выводы. Одновременно она клеймила „лживые и реакционные расистские концепции“. А в результате… осталась на обочине, забрызганная грязью. В 1990-х антропологам советской школы объявили, что их этнические исследования… носят расистский характер. В ответ в Москве в 1998 году была организована конференция „Раса — миф или реальность?“, где говорили о ценности научного наследия и объективности этнорасовых исследований. Но — помогло ли? Ясно одно: общество готово выдавать средства и лавровые венки только в обмен на товар. Сегодня таковым являются по крайней мере три проекта. Во-первых,

«Найден новый предок»

Этот проект полезен археологам и палеонтологам — он привлекает внимание публики (и субсидии на экспедиции). Его поддерживают и журналисты, которым надо постоянно публиковать „новости науки“. На самом же деле, в добротной науке о человеке сенсационных новостей нет и быть не может. Пока находка или идея „созреет“, проходят годы. Нужна большая рутинная работа, чтобы результат стал множественным, статистически достоверным. Нужны споры и обсуждения, чтобы выявить недостатки и достоинства. Только потом результат может быть признан полноценным. Но тогда это уже, простите, не новость — давно все уши прожужжали! А „научные сенсации“ — искусственный приём, подогревающий внешний интерес к работе профи и помогающий „застолбить“ первенство.

Современные раскопки — целая индустрия, ежегодно поставляющая сотни тонн окаменелостей и массу информации, но она скучна, как о ней рассказать? И вдруг найден симпатичный черепок и — „сенсация!“. Здесь-то встаёт проблема. Ибо главная догма науки повелевает: нет фактов — помалкивай, появился факт — втисни его в парадигму. Посему, предлагаешь сенсационную находку — изволь пристроить её в „родословное древо“. Да так, чтобы она заняла место Первопредка. Иначе кому она нужна?

Было время, когда потрясающей сенсацией стало обнаружение питекантропа. Кто он сегодня? — „провинциал“ с глубокой окраины, обладающий примитивнейшей культурой и, пожалуй, самым „нечеловеческим“ обликом (массивнейшие кости, гигантское надбровье). Если ему и удалось оставить свои гены в потоке Homo (что крайне маловероятно), то с самого краешка — в роду тасманийцев, например. Но когда-то за неимением иных кандидатур его возвеличили: старые книги пестрят схемами, где питекантроп почитается прародителем людей (и даже человекообразных обезьян!). Да что старые книги — многие учебники гласят об этом по сей день.

Бедный гоминид из Индонезии! На него взвалили роль Первопредка, с которой он явно не справился, став… могильщиком авторитета антропологии. Ибо в какой ситуации оказалось наше романтическое общество? Вначале предком человека объявили обезьяну. Это сделал не Дарвин, учёный скрупулёзный и корректный, который говорил об „обезьяноподобных предках“, а Геккель. Похоже, Эрнсту Геккелю принадлежит двоякая роль: с одной стороны, он был ярчайшим пропагандистом идей Дарвина (особенно в научной среде), а с другой — своим напором сделал немало, чтобы настроить общественность против дарвинизма (и не на одно столетие). Именно Геккель „изобрёл“ образ обезьяночеловека — отвратительного существа, которое „баллотировалось“ на роль Первопредка. Если бы не Геккель, не было бы ни поездки Эжена Дюбуа на Яву, ни найденных там окаменелостей. Но не появилось бы и целого букета безобразных названий (среди которых — трудно поверить — „лекарственный обезьяночеловек“).

Не менее случайный персонаж избран и в качестве следующей ступени „нашего предка“: больной неандертальский старик, чьи кости обнаружены ещё в XIX веке. Классические неандертальцы, прозябавшие в приледниковой зоне, в сущности были такими же „провинциалами“, как и питекантроп. Тогда, 70–30 тысяч лет назад на просторах Евразии и Африки обитало множество людей, на неандертальцев ничуть не похожих.

К концу ХХ века материала накопилось так много, что наших „персонажей“ от должности Предка не без облегчения отстранили. (Поздновато — образ „питекантропа-неандертальца“ надолго застрял в массовом сознании.) Отставка настолько полная, что ныне дурным тоном считается даже заикнуться о частичном вкладе неандертальцев в современный генофонд. Хотя в горах Европы всё также живут очень массивные люди с выступающим носом, вытянутым черепом и бородой по самые глаза, которые не боятся холода и побеждают в соревнованиях по борьбе…

Были ещё Сенсации и сенсации. Африканский австралопитек, зинджантроп, хабилис — какие страсти кипели вокруг них! А теперь это рядовые пёстрого батальона гоминид. Несмотря на присущую им культуру инструментов. Ну делали, ну и что? Орудия, кстати, неважнецкие — рудольфские люди выполняли гораздо лучшие, причём на полмиллиона лет раньше. А больше всего шума наделала „пильтдаунская фальсификация“. Но ведь её разоблачение буквально осчастливило общество, дав повод надеяться, что вся наша наука — фальшивка. Кстати, с тех пор минуло почти сто лет (тогда и антропологии-то толком не было). Однако этот случай поминают до сих пор. И в первую очередь те, кто участвуют в проекте № 2:

«Научная теория — ложь и фальсификация»

Данный проект недурно оплачивается системой религиозного бизнеса. „Теория эволюции несостоятельна, антропогенез — претенциозный вымысел, истинна лишь религия“ (причём та доктрина, от имени которой вещают авторы). Здесь принято жонглировать научными фактами, объявляя нежелательные ошибкой, а желательные — подтверждением. Подтвердить же стараются… божественный промысел. Сие кажется мне полной нелепостью, причём по отношению именно к „высокой теологии“, а не науке. Да-да, научная картина мира льстит авторитету Всевышнего гораздо больше, чем мифологическая. Влиянием Свыше (конечно, без всякой антропоморфности) многие учёные объясняют рождение Вселенной, уникальность её параметров, зарождение жизни и случай, направляющий эволюцию в сторону менее приспособленных, но более „богоподобных“ существ. Ибо верховный правитель должен создавать общие законы, но не следить за их исполнением в каждом доме. Тогда как креационисты возлагают на Бога всякую мелочь, вроде творения зверьков, букашек и прочей живности (миллионы видов — возни-то!). Это человек норовит сунуть нос во все дела на своём подворье. А Богу подобное „очеловечивание“ не подобает. Конечно, три тысячи лет назад представления о Боге были приземлёнными, причём настолько, что Библия советует зарывать нечто после себя костяной лопаткой (ведь Яхве бродит ночью меж шатров, может оступиться) и рассказывает, как Израиль пошёл однажды „за шатёр“ и натолкнулся во мраке на Бога, схватился с ним и даже надавал тумаков… Однако мы уже — не синайские кочевники, следовало бы поднять „до уровня“ и теологию…

На мой взгляд, „быть против религии“ неразумно — она не „опиум для народа“, а система воспитания этики и аксиологии, без которой общество ввергается в хаос бездуховности. Что, однако, не отменяет неприязни перед религиозным бизнесом и его методой привлечения потребителей.

…Теперь всё реже встретишь эзотерически настроенных людей. А в начале 1990-х они просто одолевали. Я, помнится, успешно оборонялся „теорией множащихся вселенных“ (домашнего изготовления). В ней Абсолют создаёт Вселенную (или множество таковых) силой воли (а точнее, Причинности), для того чтобы на материальных планетах насеять жизнь. Эволюция жизни рано или поздно переходит на стадию эволюции информации. При этом в системе нарастает „воля“, то есть способность изменять вероятность событий. Постепенно дух теряет зависимость от материальных носителей. Так развивается мини-абсолют со своей собственной Причинностью. Смысл существования нашей Вселенной — в рождении новых абсолютов на разных планетах… Теория складная и внушительная, а истинная или нет — что за разница? Да ведь и общество не взыскует истины, а подчиняется мифу и политике.

А в наши дни „политика от антропологии“ испытывает влияние мощной волны, которую негативно именуют „южной угрозой“ (а позитивно — „содействием развитию цветного населения“). Эту волну вполне удовлетворяет третий проект:

«Ищите Эдем в Африке»

Здесь кормится целая гвардия учёных. Задача — доказать, что человек появился (!) в Африке, вышел оттуда (снова “!„) где-то сто тысяч лет назад и распространился по всей Земле. В основу положен генеалогический постулат: все популяции некогда разошлись от единого предка, равномерно накапливая различия в генах. (Он вовсе не очевиден.) Здесь укоренились абстракции, за которыми подчас теряется здравый смысл. „Митохондриальная Ева, первый сапиенс, семь женщин, заселивших Европу…“ — такие „заклинания“ часто мелькают и на страницах „Знание — сила“. Но ведь по сути это… былина, где горстка „суперменов“ вытесняет — или истребляет? — архаических людей, заполонив Землю своими отпрысками. Пятеро против миллиона!

А генеалогическое древо? Чистая абстракция. В родословной каждого из нас „крона“ может быть направлена только вниз: два родителя, четыре прародителя, восемь пра-пра и далее — два в степени „пра“. Значит, тысячу поколений назад предки каждого составляли… число примерно „в триста нулей“? Конечно, это не так — ветви постоянно пересекались, поддерживая родство большинства людей. Генеалогия вообще не является ДРЕВОМ, спускайся по нему или поднимайся, — это СЕТЬ. Как для княжеского рода, так и для рода Homo. Однако в золотую рамку принято помещать именно древо, отображающее не всех, но лишь желательных предков: рыцарей, героев, Рюрика, а лучше — самого Адама.

Древовидная генеалогия — стереотип мифологического сознания. На нём „играют“ те, кто говорят: „первая женщина появилась в Африке 150 тысяч лет назад“. Пардон, а кто тогда жил 155 — и где-нибудь в Персии? А 157 — и в долине Меконга? А куда девать людей, которых было полно в Южной Европе последний миллион лет? Вы скажете — боковые ветви! Есть два возражения. Во-первых, черепа людей Азии последние полмиллиона лет (и даже больше) несут сходные черты (уплощённость лица, форма зубов и многое другое). Свои признаки сходства есть внутри африканской и европейской „линий“. Так что же, мигранты по прибытии в Китай или Индонезию резко потеряли африканские черты и случайно приобрели местные? Во-вторых, репродуктивных барьеров между африканскими и „неафриканскими“ древними людьми скорее всего не существовало. Подтвердить их наличие непросто. А вот отсутствие легче: этих барьеров нет не только у современных рас, но и между близкими видами многих приматов. Кроме того, некоторые образцы костей древних людей показывают явные черты смешения.

К XXI веку модель монофилии (происхождения от одного предка) изрядно устарела. Сегодня хорошо известно, сколь велика роль параллельной эволюции, симбиогенеза и переноса генов посредством вирусов. Так возникали многие классы, типы и даже царства. Что же говорить о внутривидовом уровне — ещё в 1937 году Ф.Г. Добржанский изображал вид как сеть популяций (а никак не древо). И совсем нелепо производить Homo sapiens (даже не вид, а огромную „размазанную“ во времени и пространстве фратрию) от какого-то единичного предка.

Последователи проекта „эдемских первопредков“ грешат, когда называют „митохондриальную Еву“ и „Y-хромосомного Адама“ индивидуумами (эта позиция хорошо изложена в материале Р. Нудельмана). Теперь уже без всяких оговорок — привыкли. Хотя сперва биологи всё-таки считали нужным уточнить: „мтЕва“ — это популяция или даже их группа (ибо индивидуум не является материалом эволюции — сей факт Н.Н. Воронцов относил к списку „о чём не спорят эволюционисты“).

Если первая абстракция — „Адам и Ева“, то вторая — выход из Африки, причём в точно отмеренный срок. Что такое „граница Африки“? Известно, что в плейстоцене Африка была связана с Евразией мощными мостами суши, которые огибали замкнутые Красное море и обмелевший Персидский залив. Что же мешало обитателям Египта и Эфиопии перемещаться в Аравию и далее в Южную Азию? Мы взираем на карту и думаем: так, здесь пролив или узость — препятствие! А на самом деле, то был простор от горизонта до горизонта.

Сегодня в рамках гипотезы „африканский ковчег для сапиенса“ сделана масса работ. Помимо генетиков, её поддержали такие уважаемые антропологи, как П. Эндрюс, Ф. Тобайес, Р. Фоули. Однако мне так и не удалось „открыть ей сердце“. Рациональное зерно есть: Африка действительно была „горнилом эволюции“ человека. Но в той модели африканского „моноцентризма“, которую нам предлагают, слишком много несуразностей. Она едва ли может решить загадку сапиенса. Ведь последние 300 тысяч лет люди Евразии как по объёму мозга, так и по уровню культуры ничуть не уступали африканским. Всех их относят к „архаическому сапиенсу“. А он-то откуда взялся?

Профессор А.А. Зубов полагает, что ответ на это вопрос следует искать на особой стадии — „гейдельбергского человека“ (возрастом 600–300 тысяч лет), который расселился на двух континентах, заложив популяционную основу для нашего вида. На неё постоянно накладывались волны как с запада (преобладали действительно из Африки), так и с востока (в частности, влияние с востока, видимо, испытали неандертальцы Европы).

Помимо миграционных влияний, во многих ареалах параллельно шёл отбор на усиление „сапиентных“ черт. Ведь что такое Homo sapiens? По сути, это вид, способный выживать в условиях перенаселённости: общительный, воинственный, умный и, по сравнению с другими гоминидами, наиболее инфантильный (ведь детёныши лучше переносят скученность).

Специалистов, скептически относящихся к гипотезе „ковчега“, не перечесть (похоже, что таковыми остаются большинство моих российских коллег — явно или тайно). Хотя как удобно: „появление Homo sapiens“ — это почти как „Акт творения“. А размещение Эдема в Африке предполагает незамутнённую близость к Человеку именно африканцев (и их продвинутых потомков — афроамериканцев).

Последняя инстанция

Для меня же новые находки — не „сенсации“, но сведения о великом разнообразии гоминид, отменяющие многие искусственные рамки. Например, что якобы вначале это были маленькие, а затем рослые существа (на самом деле, гиганты и пигмеи были на всех этапах). Или что в Леванте они жили, а в Месопотамии будто бы нет, потому что в шкафу отсутствуют образцы оттуда. Общая картина известна и без находок: её восстановили с помощью палеоэкологии и палеогеографии по принципу: „в данных ареалах в такой-то период не было препятствий для расселения гоминид“. А находки — лишь точки в громадном объёме эволюционирующего ствола. Они сообщат, какими были гоминиды, но никогда не скажут: „это предок, а это потомок“ или: „здесь жили, а там нет“.

Подведём итог. Та антропология, что достигает ушей общества, старается быть созвучной трём ключевым мифам мировоззрения: „первопредок“, „древо мировое“ и „новое лучше старого“. Поэтому она всегда предлагает нашему вниманию „сенсационного предка“, от которого „произошли мы все“, и эта новость „опровергает бытующие идеи“.

Есть и другая антропология — та, что прячется от политики в мире цифр и невнятных суждений. Она предстаёт скучной, пыльной, абстрактной. Но и антропологию можно сделать интересной, яркой, влекущей, весёлой, даже эротичной. Можно острой и прибыльной, можно бесполезной и убыточной. Что же до политической окраски наук о человеке, то это вещь вполне естественная — явление природы, такое же, как рост травы…

Впереди новый полевой сезон. Пакуются вещи для экспедиций. Утверждены планы раскопок, текут (если не задерживаются) субсидии. Будут, конечно, находки. Земля ведь полна следами прошлого. И вскоре газетные заголовки возвестят: „есть новые доказательства Сотворения“ или „Адам появился не 60, а сто тысяч лет назад в Эритрее“. И ещё — к нам пожалует очередной „сенсационный предок“.

А пока… мир его праху.

Знание-сила



2007:01:18
Обсуждение [3]