Легко объяснить почему. Из множества неблагоприятных генов, которые могут вызвать наследственные заболевания, каждый человек несет около десятка. В единичной копии они могут передаваться из поколения в поколение, не причиняя вреда. Иногда даже приносят пользу: например, одна копия гена серповидно-клеточной анемии повышает устойчивость к малярии. В близкородственном браке выше вероятность, что одинаковые неблагоприятные гены встретятся и в потомстве проявится болезнь. Неудивительно, что поведенческие барьеры для смешения крови есть не только у человека, но и у животных.

Психологи из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре интересовались, как возникают эти барьеры и что тут важнее — инстинкт или обучение. “Обучение, которое запускается инстинктом”, — резюмирует Джон Туби. Вместе с Деброй Либерман и Лидой Космидес он выяснил, что у младших и старших детей в семье по-разному запускается механизм распознавания “свой-чужой”, который в отношении своих ослабляет романтические чувства и включает родственные*. В первую очередь альтруизм — высокое чувство, в котором эволюционисты усматривают банальную помощь собственным генам.

РАСТУЩИЕ ВМЕСТЕ

О биологической поддержке табу на инцест первым задумался финский антрополог и профессор Лондонской школы экономики Эдвард Вестермарк. В “Истории человеческого брака” 1891 г. издания он писал, что неродственники, которые воспитывались вместе, редко женятся друг на друге. А если и женятся, семьи у них получаются малодетные и непрочные.

Эффект Вестермарка подтверждался не раз. Самый показательный результат привел в 1950-х американский антрополог Мелфорд Спиро, изучавший воспитанников кибуцев. Девочками и мальчиками они все время проводили друг с другом: играли, учились, жили в одних комнатах и вместе купались в душе. Когда выросли, обзавелись семьями. Но из 3000 браков кибуцников только 16 было заключено между товарищами детства, причем все эти пары познакомились после того, как им исполнилось шесть лет. “Мы друг другу как братья и сестры”, — объясняли выросшие вместе израильтяне свое нежелание видеть друг в друге спутников жизни.

Либерман, Туби и Космидес выяснили, что патриарх Вестермарк был прав только отчасти. Совместное воспитание всего лишь запасной механизм, который программирует стремление к взаимопомощи, отсутствие романтических чувств друг к другу, а также склонность возмущаться по поводу инцеста вообще. Он регулирует только отношение у младших детей в семье к старшим, а также чувства неродных детей, которые воспитываются вместе. Эффект тем сильнее, чем дольше дети живут друг с другом. Но у старших детей по отношению к младшим братьям и сестрам этот механизм отключается за ненужностью — они наблюдают более надежные признаки родства. “Ребенок твердо знает, кто его мать. Если он видит, что у нее появляется еще один ребенок, которого она выкармливает и выхаживает, это сигнал: воспринимать нового ребенка как родственника. Тесная зависимость родственных чувств от количества вместе прожитых лет в этом случае исчезает — старшему ребенку эта дополнительная информация уже не нужна”, — рассказывает Туби.

Мощная защита от инцеста, поясняет психолог, противостоит другому эволюционному зову — естественному стремлению к генетическому сходству. Примерно 80% браков в истории человечества заключалось теми, кто отстоял в родстве не далее троюродного, подсчитал антрополог из Университета Рутгерса Робин Фокс, автор классической монографии “Родство и брак”.

КРОВНЫЕ УЗЫ

Сэр Патрик Бейтсон, профессор этологии Кембриджского университета, указывает на два преимущества родственных браков: они сохраняют сложные генетические приспособления и укрепляют семью. Вот пример. Размер зубов и форма челюсти передаются по наследству двумя разными генами, поэтому брак женщины с маленькой челюстью и маленькими зубами с мужчиной, у которого большая челюсть и большие зубы, может кончиться стоматологической катастрофой у детей. И до тех пор пока стоматология не достигла современных высот, это было совсем не безобидным недостатком.

Прочность близкородственных браков и повышенную заботу о потомстве можно истолковать по-человечески: причин ссориться со свекровью меньше, если она по совместительству родная тетя. Да и наследство не так распыляется, на что большое внимание обращали династии Дюпонов и Ротшильдов. А вот дарвиновское объяснение: каждый родитель передаст потомкам больше своих генов, если они родственники. Даже рыбы, кажется, это понимают. Свежий эксперимент команды эволюционных биологов из Боннского университета показал: при родственном скрещивании самцы моногамных рыбок-цихлид охраняют убежище самки с икринками 75% времени, а при неродственном — только 25%**.

Чем ближе степень родства, тем выше риски родственных браков, но на уровне двоюродных братьев и сестер баланс плюсов и минусов становится неочевидным: вред проявляется сразу, а плюсы накапливаются с поколениями. Если родственные браки заключают много поколений подряд, они становятся менее опасным предприятием. “Вреда от родственных браков меньше там, где они регулярны. Там, где они исключение, выше риск”, — констатирует Туби. Генетический консультант Робин Беннет оценил риск врожденных дефектов у детей от брака двоюродных братьев и сестер. Оказалось, не так много — на 2-3% выше, чем в среднем по США. Примерно на столько же увеличивается риск, если женщина соберется рожать не в 30 лет, а в 41. И многие народы готовы нести такой риск.

Алан Биттлз, соавтор Беннета и глава центра человеческой генетики при Австралийском университете Эдит Коуэн составил карту распространенности родственных браков в мире. В розовый и красный цвета на ней окрашены страны Ближнего и Среднего Востока, а также Северная Африка — там доля браков между троюродными братьями и сестрами, а также более близкими родственниками выше 20%. А в отдельных странах, например в Ираке, доля таких браков выше 50%.

“Американцы просто не понимают, насколько другим миром является Ирак из-за этих близкородственных браков, — предупреждал Фокс в 2003 г. — Либеральная демократия построена на западной идее автономных индивидуумов, стремящихся к общему благу, но члены этих связанных родственными узами групп видят мир совсем по-другому. Их мир делится на две части: родня и чужие”. Может, в университетах пора завести курс политической генетики?

SM 6 (47) 19 февраля 2007