- Орангутаны научились использовать орудия с выгодой для себя [2019-03-22]
- Мозг собак отличил настоящие слова от тарабарщины [2019-03-22]
- Какаду Гоффина выклевали палочки из картонки и использовали их в быту [2019-03-22]
- Орангутанов уличили в создании крючков [2019-03-22]
- Любовь самок гуппи к ярким самцам объяснили генами и освещением [2019-03-22]
- Орангутаны рассказывают друг другу о прошлом [2019-03-22]
- Блеск и нищета этологии [2018-05-03]
- Почему хозяева похожи на своих собак? [2018-03-15]
- Интервью с Анатолием Протопоповым [2019-02-13]
- Цирки: развлечение vs мучение [2018-12-15]
В.С. Фридман
В филогенетическом анализе, когда устанавливается, «кто от кого произошёл», самое важное – определение полярности эволюционных изменений. Часто бывает так, что в спорах по поводу конкретного хода эволюции оба оппонента принимают одну и ту же последовательность событий, но «читают» её в противоположном направлении. Для этого одно состояние признаков (сравнением которых планируют выявить действительный ход филогенеза) определяют как анцестральное (примитивное и тем самым близкое к предковым), а другие – как эволюционно продвинутые, в большей или меньшей степени.
Всё последующее уже – дело техники, в первую очередь техники сравнительно-
То есть главное в исследовании эволюции некоторой сложной системы – выделить её наиболее элементарную единицу функционирования («клеточку», как назвал бы Л.С.Выготский, в духе своей идеи анализа по единицам и по элементам) и понять её последующие изменения как прогрессивную ассоциацию «клеточек» (или разрушение и регресс, или трансформацию – эволюция ведь идёт не только вверх, но и вниз, и вбок) под действием тех или иных внутренних и внешних причин – факторов эволюции.
Так вот, я полагаю, что исходное (простейшее) состояние в человеческой социальности выбрано социобиологами принципиально неверно. Для них «точка 0» эволюционной реконструкции - это моногамная семья «современного образца», оба члена которой стараются контролировать отцовство, заботиться только о собственных детях и своих кровных родственников (причём достаточно близких, дальнее родство никто не прослеживает), где биологическое родство важней социальной близости и пр. Делается это всё, очевидно, ради максимизации итоговой приспособленности, которая требует от каждого индивида оптимального выбора брачного партнёра в духе уже описанной «войны полов» и манипуляции репродуктивным вкладом. Легко заметить, что всё это возможно лишь в современных условиях, когда оба пола взрослых, а часто и подростки работают в общественном производстве, а значит, втянуты в социальную жизнь «большого общества», почему имеют свободу выбора и оценки, даже если не могут ей пользоваться. В обществах, где женщины – затворницы, а младшие должны слушаться старших, которые определяют правила поведения, всё вышеописанное невозможно или почти невозможно.
А вот общества, где
- искусственное родство столь же значимо, как биологическое, - или даже более значимо (в частности, оно налагает точно такие же брачные запреты, исключающие «близкородственные» браки, как и «настоящее» кровное родство),
все эти «сложные случаи» в архаических обществах с точки зрения социобиологов носят производный характер по сравнению с вышеописанной «клеточкой человеческой социальности», созданной необходимостью совместных инвестиций в потомство даже для «эгоистических индивидов», ведь репродуктивный потенциал нельзя реализовать в одиночку - но не более того. Для социобиологов все эти «сложности» - результат эволюции альтруизма, кооперации «эгоистических индивидов», для объяснения которой было выдвинуто много остроумных гипотез, которые хорошо владеют умами, хотя с фактами согласуются намного хуже.
Однако всякий знакомый с эволюцией общественной жизни, обычаев, институций у т.н. «исторических народов», по которым есть хорошие непрерывные данные за последние 3-5 тысяч лет (от древних италиков к современным романским народам, от древних китайцев, германцев или евреев к нынешним и т.д.) видит, что развитие общества шло в прямо противоположном направлении.
То состояние, которое социобиологи считают исходным, оно на самом деле производное и достаточно молодое. Даже в так называемых «цивилизованных странах» ему менее двухсот лет и даже там оно отнюдь не завоевало такие «медвежьи углы», как Сицилия, Сардиния, Баскония, Корсика, Бретань, Тироль, Штирия и Каринтия. И наоборот – состояние с неразличением естественного и искусственного родства, с восприятием социальной близости как кровнородственных связей, оказывается исторически первичным, и нынешняя норма «цивилизованного поведения» развивается из этого первичного состояния путём упрощения и редукции объёма социальных обязательств индивида или, точней, путём переноса обязательств с людей на институции, с верности брату на верность закону.
Наиболее яркий пример здесь – такой обычай, как аталычество у народов Кавказа и Малой Азии, который фиксировался по всей средневековой Европе и много где ещё. В этом случае детей в норме отдают на воспитание в чужую семью, причём это поведение характерно именно для элиты, где воспитание наследника является важной проблемой - и однако, в мире, полном войн и опасностей, укреплять горизонтальные связи и множить союзников гораздо важней, чем «эгоистически» максимизировать собственный успех. См. интересную статью И.Т.Марзаганова о роли аталычества в системе взаимодействия этнических элит в Осетии, в Кабарде и других северокавказских обществах с 18-м века по начало 20-го (прошу специалистов оценить качество статьи и/или порекомендовать лучшие по данной теме).
Те же проблемы с объяснительным способностями социобиологии возникают, как только начинается объяснение поведения индивида. Если обращаться к поведению современного человека, которое всё пронизано разными формами экономической рациональности, где калькуляция плат и выигрышей обладает реальной мотивирующей силой, а «тёмной старины заветные преданья» не обладают почти никакой, то идеи социобиологов кажутся ясными, верными, почти единственно возможными. А вот поведение людей средневекового и тем более первобытного общества социобиологические представления объясняют плохо, почти никак. В их рамках необъяснимо поведение религиозного фанатика, героя, святого, вообще человека, слепо следующего неким священным принципам, обрядам, традициям, и умирающего за них.
То есть какую форму архаического поведения не возьми, она оказывается
И, наконец, ещё одна ошибка социобиологов, уже в исходной посылке. Они предполагают, что человеческая социальность и поддерживающий её «альтруизм» развиваются из некого нулевого состояния, где социальности нет совсем, а есть одни только «эгоистичные индивиды» и их взаиморасчёты плат / выигрышей друг с другом или с внешней средой.
Это неверно – как бы глубоко мы ни спустились «вниз» по филогенетическому дереву позвоночных или даже ещё ниже, к беспам, всегда есть некий «остов» социальности предковых форм, которая «альтруистична» уже потому, что особи вкладываются «без разговоров» в поддержание «нужной» схемы социальных связей, «уклонисты» и «обманщики» наказываются – ведь итоговую приспособленность не реализовать в одиночку! А социальность следующего порядка у более продвинутых форм возникает лишь из предшествующей социальности путём её усложнения, расширения и т.п., а никак не из столкновения тысяч «индивидуальных эгоизмов». Социобиологи правильно обращают внимание на последние и на этом пути открыли много чего, но неверно определяют значение таких «столкновений», их задача отсекать те варианты преобразования «низшей» социальности в «высшую», которые чересчур рискованны с точки зрения «экономии природы», а совсем не создание сложной социальности из «атомарного эгоизма». То есть в эволюции социальности действует своего рода вирховский принцип – всякий социум от социума, социальная структура от социальной структуры, а не из суммирования столкновений между индивидами, которые сами по себе, без «общих» сигналов и информационного обмена, регулярную структуру отношений создать не способны.