Вернувшись в свой кабинет, антрополог из Университета Рутгерса Роберт Триверс нашел на автоответчике странное сообщение. “Доктор Триверс, вам звонят из секретариата Шведской академии наук. Сегодня мы приняли решение наградить вас Крафурдской премией 2007 г. в области биологических наук. Я уже иду домой, но вы можете перезвонить мне по телефону +46… Мы опубликуем эту новость завтра утром”.

---

Гораздо легче обманывать других, чем не обманывать себя самого.
Марсель Жуандо

---

“Разволновался не на шутку”, — вспоминает Триверс. Перед ним промелькнула вся его научная жизнь. Непрофильное увлечение биологией в университете и первые работы по эволюции социального поведения животных в 1970-х. “Безотрадные времена” 80-х в Калифорнийском университете в Санта-Круз, 16 лет без научного вдохновения и интересных работ. Генетические исследования 90-х, показавшие конкуренцию генов внутри организма. “Ученые получают кучу почетных грамот, которые написаны цветистым языком на красивой бумаге. Но толку от них — разве что на стену повесить, — говорит Триверс, — а тут такое признание и такая выдающаяся сумма — полмиллиона долларов”.

А вдруг розыгрыш? В Швеции, прикинул он, уже ночь. Или перепутать могли. Как-то раз в Нобелевском комитете вот так ошиблись номером и позвонили в Гарвард не тому ученому: “Оставайтесь на месте, вам сейчас перезвонят из Шведской академии наук”. Тот проторчал у телефона до утра, пока не понял, что шведы просто не туда попали.

Кому как не Триверсу было знать, как легко человек выдает желаемое за действительное, обманывается сам и обманывает других. И не только человек. Ученый показал, что вранье — универсальный инструмент живой природы, отточенный естественным отбором. Речь, возвышающая человека над животным миром, лишь многократно усилила возможности искажать информацию.

ЗАБЫТЫЕ НОБЕЛЕМ

Но это был не розыгрыш. В ночь на 18 января из факса выползло официальное письмо, а на сайте Шведской академии наук появился пресс-релиз. 26 апреля Триверс получит чек и медаль из рук Сильвии, королевы Швеции.

Изобретатель искусственной почки Хольгер Крафурд и его жена Анна-Грета в 1980 г. учредили свою награду для ученых, которым никогда не получить Нобелевской премии. Математика, астрономия, геология, океанография и другие дисциплины не интересовали изобретателя динамита. Биолог может получить Нобелевскую, только если его работы ложатся в категорию “Физиология и медицина”. Молекулярный биолог туда попасть может, эволюционист или эколог — никогда.

Крафурдская премия — $500 000 и золотая медаль — дается за достижения в математике, астрономии, биологии и науках о Земле. А также, отдельной строкой, за прогресс в лечении полиартрита, которым страдал скончавшийся в 1982 г. Крафурд. Каждый год выдается одна премия, а науки чередуются. В этом году ее получает биолог Триверс, премия за прошлый год присуждена океанологу и климатологу Уоллесу Брокеру, за позапрошлый — астрономам Джеймсу Ганну, Джеймсу Пиблзу и Мартину Ризу. В списке лауреатов прошлых лет есть и наш соотечественник: математик Владимир Арнольд в 1982 г. разделил первую Крафурдскую премию с канадцем Луисом Ниренбергом.

Триверс получает премию “за фундаментальный анализ социальной эволюции, конфликтов и кооперации”, как один из отцов-основателей социобиологии. Она объясняет поведение живых существ исключительно с позиции эволюционных преимуществ и поэтому служит традиционной темой для научных и политических споров.

В 1970-х гг. Триверс впервые попытался отыскать в эволюции причины кооперативного поведения животных. Оно возникает только тогда, постулировал ученый, когда животные обитают друг с другом долгое время и способны узнавать своих. Идеи Триверса о взаимной выгоде подхватили и применили к человеческому обществу теоретики повторяющихся игр. Триверс и сам похож на экономиста-неоклассика, только вместо невидимой руки рынка у него невидимая рука эволюции.

Жизнь, по Триверсу, — борьба особей, стремящихся к репродуктивному успеху. Самцы тех видов, у которых основные издержки размножения ложатся на самок, развивают умение выделяться — звонким голосом, яркой окраской или внушительным видом. Ведь дамы выбирают, и если им не нравится ухажер, у того мало шансов передать свои гены следующему поколению.

Внутри организма тоже идет борьба: у Триверса конкурируют друг с другом даже гены. У них общая цель — перейти в следующее поколение, поэтому они заинтересованы в сотрудничестве. Но иногда появляются “эгоистичные” гены, которые ведут себя в ущерб организму. Для борьбы с “отщепенцами” организм вырабатывает приспособления невероятной сложности. Этому посвящена новая книга Триверса и Остина Бёрта “Конфликтующие гены: биология эгоистичных генетических элементов”*.

До Триверса Крафурдскую премию уже получили четыре социобиолога — Уильям Гамильтон, Джорж Уильямс, Эдвард Уилсон и Джон Мэйнард Смит. “Вместе с этими учеными, — подчеркивает профессор зоологии Стокгольмского университета Кристер Виклунд, — Триверс заложил фундамент исследований эволюции общественного поведения животных”. Но это скорее не хвала, а ограничение заслуг Триверса. Животными его интересы далеко не исчерпываются.

“Стержневая идея, на которую нанизаны все мои работы, — признается Триверс, — социальная теория, основанная на естественном отборе”. За отсутствие твердого основания он готов критиковать социальные теории экономистов, психологов, антропологов и философов: “Теории без твердого основания только умножают обман. А это опасно. Из одной такой теории, марксизма, вырос реальный социализм, который родил лучшую поговорку про лицемерие: "Вы делаете вид, что платите, мы делаем вид, что работаем"”.

ОБМАННЫМ ПУТЕМ

Обман и самообман — любимые темы Триверса. Почему человек с его совершенным мыслительным аппаратом так склонен искажать информацию? Тем более что подсознание может быть прекрасно осведомлено об истинном положении вещей. Триверс цитирует классический эксперимент Рубена Гура и Гарольда Сакейма: психологи давали испытуемым слушать “нарезку” из разных голосов, в том числе их собственных. Люди часто путались: то слышали свой голос там, где его не было, то отказывались признавать там, где на самом деле был. Однако кожно-гальваническая реакция человека, которую измеряли исследователи, свидетельствовала о практически безошибочном распознавании собственного голоса. “Получается, бессознательно мы можем отделить неверную информацию от верной, а сознательно — нет. Более того, сознание очень просто поддается манипуляции: если человек чувствует, что сделал что-то не так, он не узнает свой голос, а если доволен собой — даже чужие голоса принимает за свой”, — говорит Триверс. Или вот еще пример с групповой идентификацией. Даже если группы созданы искусственно — одну половину аудитории одели в красные футболки, другую в зеленые, — люди демонстрируют неизменный перекос в оценках, рассказывает Триверс. “Если свой делает что-то хорошее, ему дается общая оценка: "Попов — прекрасный человек", если плохое — частная: "Попов отдавил мне ногу", — удивляется лауреат. — Поступки чужого оцениваются искривленно: хорошее воспринимается как частность — "Попов показал мне дорогу", а плохим поступкам дается личностная оценка: "Попов — негодяй"”.

Все эти механизмы обмана и самообмана сформированы эволюцией. В том, чтобы лгать другим и самому себе, есть масса преимуществ: цветы обманывают насекомых, насекомые — птиц, соперники в брачных турнирах — друг друга. Врать нужно для того, чтобы представлять себя лучше, чем есть на самом деле. А еще полезно распознавать вранье других, чтобы на него не попасться. Эволюция этих навыков идет параллельно, как развитие снаряда и брони. Самообман как раз кстати: убедительнее всего врет тот, кто верит в свои небылицы. Есть для самообмана еще один резон: сознательно искажать информацию очень накладно. “Я полагаю, и тому есть непрямые свидетельства, что бессознательное сокрытие информации от самого себя экономит очень много мыслительных ресурсов”, — говорит Триверс.

Есть ли в этом что-то хорошее? Триверс вспоминает работы, показывавшие, что самообман иногда способствует семейному счастью. Или эффект плацебо: таблетка-пустышка действует на 30% больных. За отрицательным примером тоже не надо далеко ходить. Ничто не приносит столько вреда, как самообман и ложь тех, кто распоряжается жизнями других людей, — “взять хотя бы набор организмов у власти, которые развязали эту ужасную иракскую кампанию”.