Пишите нам: info@ethology.ru

Помимо своих медицинских свойств кокаин помогает предприимчивым, но бессовестным людям хорошо жить за счет множества несчастных собратьев. Как выяснилось, не человечество додумалось до этого первым – не исключено, что миллионы лет назад кустарник коки начал синтезировать это вещество именно с целью привлечения внимания. Только не людей, а насекомых.

Как выяснили Джэн Робинсон из Университета американского штата Иллинойс, Эндрю Баррон из Университета имени Макквори на севере австралийского Сиднея и Ришард Малешка из Австралийского национального университета в Канберре,

пчелам тоже свойственна кокаиновая зависимость и даже более того – подсевшие на наркотик работяги зазывают посетить цветущий кустарник своих товарок.

Казалось бы, такая социальная проблема, как наркомания, не должна затрагивать таких высоко дисциплинированных созданий, как пчёлы. Однако Робинсон, следуя своей научной интуиции или просто любознательности, решил проверить как кокаин, являющийся сильнейшим нейротоксином, будет действовать на маленький, но от этого не менее совершенный мозг насекомых.

Для начала энтомологи устроили обитателям нескольких ульев по-настоящему сладкую жизнь – невдалеке от них были установлены «кормушки» с раствором сахарозы, так что пчелам не приходилось преодолевать километры в поисках пропитания. Растление началось.

Поскольку эксперимент протекал невдалеке от Канберры, то кокаин для дальнейшего исследования учёным пришлось добавлять из своих запасов, ведь кока растет только в Южной Америке, Африке и Индии.

Пчелы, отведавшие нейротоксина, куда активнее выражали свои «эмоции» по возвращении в улей.

И хотя детальная интерпретация танцев остается пока нерешенной задачей, Робинсон не сомневается, что тем самым они зазывали своих коллег тоже получить удовольствие.

«Самостоятельность» этих призывов вызвала серьезные сомнения у авторов публикации в Journal of Experimental Biology: в мире насекомых одни виды могут легко захватить контроль над телами других, превращая их в инкубатор для своих яиц.

Подобной хитрости мог «научиться» и кустарник коки, заманивая пчёл для опыления.

При этом сразу после приема дозы насекомые сохраняли нормальную подвижность, не делали никаких странных маневров или попыток начать танцевать прямо в кормушке. А вот чувствительность и восприимчивость к сахару, как и к пыльце, многократно возрастала: пчелы получали такое же «удовольствие» от небольшого количества сахарозы с кокаином, как и от чрезмерной концентрации сахарозы без наркотика.

Возможно, подобный феномен заставляет и аборигенов Анд постоянно жевать листья коки: эффект от питательных веществ многократно усиливается природными алкалоидами, да и слабое психотропное действие в условиях длительных переходов в горах, с их точки зрения, тоже было не лишним.

Робинсон и его коллеги считают, что насекомые, несмотря на то, что их головной мозг представляет из себя всего лишь сплетение нескольких нервных узлов, тоже обладают «системой поощрения», аналогичной той, что заставляет нас постоянно искать новые ощущения, а некоторых – заменять их наркотиками.

И если эту гипотезу ещё предстоит проверить, то в негативных последствиях даже нескольких «приемов» сомневаться не приходится:

после отмены «лекарства» пчелы напрочь теряли приобретенные навыки, в частности – способность различать запахи ванили и лимона.

Осталось только проверить, характерен ли этот феномен для всех насекомых и насколько перекрываются механизмы зависимости пчел и приматов. И, может быть, первые, живущие на планете подольше нас с вами, за многие миллионы лет уже нашли способ избавляться от этой пагубной привычки. Ведь для них зависимость, в конечном счёте ведущая к снижению работоспособности, чревата гибелью всей семьи, а не только попавших под влияние кустарника особей.