Поиск по сайту




Пишите нам: info@ethology.ru

Follow etholog on Twitter

Система Orphus

Новости
Библиотека
Видео
Разное
Кросс-культурный метод
Старые форумы
Рекомендуем
Не в тему

список лекций


Биология человека. Эволюционный подход. Лекция 5

Лекция пятая. Поведение животного, как расширенный фенотип.


Долгое время считалось, что человек рождается лишенным всяческих знаний и умений - tabula rasa, чистая доска. На этой доске, в процессе воспитания, можно написать нечто, что и сформирует поведение будущего взрослого человека. Бесспорно, воспитание играет большую роль в формировании личности человека, но открытия, которые были сделаны во второй половине XX века, показывают, что родившийся ребенок обладает огромным запасом знаний и умений. Эти врожденные навыки сопровождают человека от рождения до смерти, в значительной степени формируя его поведение. Часто эти врожденные поведенческие механизмы доминируют над тем, что прививается входе воспитательного процесса.
Впервые о врожденных инстинктивных мотивах поведения человека заговорили не биологи, а психологи. Знаменитый Зигмунд Фрейд построил на этом свою теорию психоанализа. Биологи же, изучающие поведение животных, как это ни удивительно, значительно отстали от психологов. И вот почему...
Начиная со второй половины XIX столетия в физиологии активно развивалась теория рефлекторной деятельности. Все мы со школьной скамьи прекрасно знаем суть этой теории. В ответ на внешнее раздражение в нервных окончаниях-рецепторах возникает нервный импульс. Этот электрический сигнал передается по мембране отростков нейронов к их телу, далее происходит переключение от чувствительного нейрона на вставочный, а от вставочного к эффекторному нейрону. Возбужденный эффекторный нейрон посылает нервный импульс к тому или иному органу, который совершает определенное действие, являющееся ответом на раздражение. Это классическая рефлекторная дуга, структура которой может быть врожденной, а может возникнуть заново в течение жизни животного. В первом случае рефлекс называется безусловным, а во втором - условным. Долгое время считалось, что рефлекторная деятельность - это основа поведения животного, это написано и в школьных учебниках. То есть, все те поведенческие акты, которые мы наблюдаем суть хитросплетение безусловных и условных рефлексов. Во многом это так, но не во всем.
Эрихом фон Гольстом было сделано важное открытие - центральная нервная система может самостоятельно, без внешних раздражений вызывать скоординированные поведенческие акты у животного. Иными словами, поведенческие акты могут происходить как бы сами собой, без стимула извне. Рефлексы же лишь координируют эти внутренние позывы центральной нервной системы, приспосабливая их к конкретным условиям. Это открытие Конрад Лоренц считал моментом рождения новой науки - этологии, изучающей поведение животных.
Изложить всю теорию этологии в столь сжатом курсе нельзя, однако некоторые самые важные положения упомянуть надо. В основе этологии лежит признание того, что животные обладают врожденными схемами поведения, которые запускаются в виде некоторого относительно стандартного комплекса действий. Иногда эти врожденные поведенческие программы запускаются в ответ на определенный внешний стимул, который называется ключевым стимулом. Если же соответствующего стимула долгое время не наблюдается, то животное может “разрядить” накопившийся инстинкт на любой замещающий предмет совершенно спонтанно. Например, стимулом для запуска комплекса действий угрозы у самцов рыбы-колюшки является красное брюхо соперника. Если же содержать рыбок поодиночке, то они могут проявить эту форму поведения совершенно спонтанно в ответ на любое красное пятно, даже если это красный кузов грузовика, проезжающего за окном. Поведение, основанное на “накопившейся” нереализованной потребности совершения того или иного поведенческого акта Лоренц называет аппетентным поведением.
Обладает ли человек аппетентным поведением? Бесспорно обладает. Самые очевидные аппетенции возникают при чувстве голода, половом влечении и т.п. Есть масса и менее очевидных примеров. Как учитель, я постоянно наблюдаю такое поведение на уроках. Вот характерный пример. Человек, как и все приматы, нуждается в громких криках. Эта поведенческая программа важна для общения особей: громкий крик обезьян - это источник самой разнообразной информации. На уроке же дети лишены возможности реализовать такую программу. Все это приводит школьников в дискомфортное состояние и время от времени класс разражается громкими воплями или истеричным смехом, поводов для которых, с точки зрения разума, нет никаких. Когда буря уляжется, можно спросить у ребят, а в чем, собственно, дело. Будет придумана масса всяких объяснений, но ни одно не будет правдой. С этологической точки зрения искать эту причину бессмысленно - это типичное спонтанное разряжение аппетенции.
Откуда взялись врожденные поведенческие программы? Эти особенности появились, как и все остальные признаки нашего фенотипа, в ходе эволюции. То есть, они являются результатом естественного отбора, а, стало быть, они для чего-то нужны. Эти поведенческие программы призваны обслуживать ту или иную сторону жизнедеятельности организма. При этом сходные задачи разные животные могут решать сходными методами. Поэтому поведенческие программы, предназначенные для одной и той же функции, могут быть конвергентно сходными у форм, которые не являются родственными. А у родственных видов сходство программ поведения может быть обусловлено общностью генома. Все это позволяет широко применять сравнительный метод и делать типологические экстраполяции. Формы поведения, найденные у других животных мы, пользуясь определенными принципами, можем экстраполировать и на человека. И наоборот.
Этологами было показано, что запуск тех или иных врожденных программ поведения у животных осуществляется при воздействии стимулов лишь схематично напоминающих объект, на который направлен тот или иной поведенческий акт. Так, например, хищная рыба может хватать любой подвижный, продолговатый, серебристый предмет (на этом основан способ ловли на блесну). Рыба воспринимает такой предмет как пищевой объект и нервная система запускает программу захвата жертвы. Другой пример - молодые гусята демонстрируют комплекс действий, направленный на затаивание, если над ними появляется черное крестообразное тело, схема которого отдаленно напоминает парящую хищную птицу. Ни гусят, ни рыб этим действиям никто не обучал. Можно ли наблюдать подобные запуски врожденных поведенческих программ в ответ на схематичные стимулы у человека? Да, и очень часто. Вот некоторые примеры.
У новорожденного ребенка в определенный момент его развития начинает запускаться программа приветствия особей своего вида. Она выражается в улыбке. Любой человек однозначно воспринимает улыбку, как умиротворяющий символ. Задача ребенка умиротворить окружающих взрослых. Однако младенец еще не научился отличать своих от чужих (это свойство у него появится позднее). Поэтому он улыбается всем взрослым. Более того, он улыбается воздушному шарику, на котором нарисовано грубое подобие рта и носа. Если на белый бумажный овал нанести черный Т-образный рисунок (эта схема напоминает расположение глаз и носа) и показать эту конструкцию ребенку, то реакция малыша будет той же. Это лишь один пример врожденного знания, которое есть у человека, на самом деле, количество таких программ огромно.
У взрослых, фиксированных действий в ответ на схематические символы, ни чуть не меньше, чем у младенца. Прекрасным примером может служить так называемая арахнофобия. Подавляющее большинство людей очень боится пауков. Вместе с тем, количество членистоногих, которые могут причинить вред столь крупному животному, как человек, очень невелико. Но программа записана в генах. Этот признак нашего фенотипа появилась очень давно, еще на уровне мелких обезьян - наших предков, для которых ядовитые пауки действительно представляли серьезную угрозу. Те обезьяны, которые не обладали боязнью, с высокой вероятностью умерли не оставив потомства, а осторожные - распространили свои гены, которые дошли и до нас. У человека панический ужас вызывает не только сам паук, но любое тело с отходящими от него членистыми конечностями (даже совершенно безобидные насекомые). Эту особенность используют в различных детских страшилках, особенно в мультфильмах, где образ чего-то страшного часто выражен в виде обобщенной схемы членистоногого. Или змеи... Змей мы тоже панически боимся. Еще Дарвин описывал, как у обезьяны, родившейся в зоопарке и никогда не видевшей змей, случился приступ панического ужаса, когда она увидела безобидного ужа. Образ змеи тоже достаточно схематичен - нечто длинное и извивающееся. Под эту схему подходят и черви, которых большинство людей не любит брать в руки.
Врожденные поведенческие программы не обязательно являются ответом на некоторый стимул. Многие из них направлены на обслуживание повседневной жизни животного и работают в автономном режиме. Самый яркий пример такого рода программы - это рутинерство. Животные большую часть своей жизни проводят в выполнении одних и тех же стандартных рутинных действий: ходят по одному и тому же маршруту, едят в одном и том же месте и т.п. Если вдруг что-то в их привычном образе жизни меняется, то это приводит к дискомфорту. Например, некоторые птицы, содержащиеся в неволе, напрочь отказываются клевать зерна если они положены не на то блюдце, к которому они привыкли. Они могут даже умереть с голоду.
Адаптивный смысл рутинерства понятен. Долгий рассудочный анализ причинно-следственных связей, к которому птицы и млекопитающие способны, - это недопустимая роскошь в мире, где события могут происходить очень быстро. Поэтому какая-то схема поведения, которая однажды позволила животному удачно осуществить некоторую функцию (съесть пищу или пройти по определенному маршруту) принимается им, как единственное руководство к действию. Все это есть и у человека. Мы ходим на работу или в школу по одним и тем же маршрутам. Эти маршруты не всегда оптимальны, но позывы разума к выбору нового маршрута остаются не услышанными. Многие люди просто не способны сосредоточиться и работать, если на их рабочем столе кто-нибудь из родственников наведет порядок. Самые большие рутинеры - это дети. Для них существование по заранее определенной схеме - жизненная необходимость. Когда ведешь группу ребят по маршруту им неизвестному, то чаще всего слышишь два вопроса: “Куда мы идем?” и “Долго ли еще идти?”. Когда же они проходят по этому маршруту вторично, такие вопросы уже не задаются, хотя дорогу едва ли кто-нибудь из них запомнил.
Вместе с тем, что ни говори, человек обладает гипертрофированно выраженной рассудочной деятельностью. Это отличает его от других видов животных, у которых она тоже есть, но не доминирует в формировании того или иного поведенческого акта. У человека врожденные поведенческие программы могут маскироваться разумной составляющей. Степень доминирования врожденного поведения над рассудочным и, наоборот, у разных людей разная. Поэтому А. Протопопов предлагает очень полезный термин - примативность. Высокопримативные люди больше полагаются на врожденные программы и на связанную с ними интуицию. Низкопримативные - напротив, в том или ином поведенческом акте больше основываются на результатах рассудочной деятельности. Следует особо подчеркнуть, что высокопримативные люди отнюдь не глупее низкопримативных. Просто они больше ориентируются на зов чувств (читай врожденных программ), чем на долгие и не всегда правильные рассуждения. Так, например, женщины, в среднем, более примативны, чем мужчины. Именно поэтому женщины чаще находят правильное решение в стандартных ситуациях. Естественный отбор выработал для этого стандартные схемы поведения, которые не могут ошибаться иначе они были бы элиминированы. Низкопримативные мужчины в той ситуации, которую женщина разрешит, основываясь на интуиции, легко и быстро, зачастую будут барахтаться со своей логикой как щенки в воде. Впрочем, не следует забывать, что среди мужчин бывают высокопримативные, а среди женщин - низкопримативные. Все распределяется по гауссиане.
Уровень примативности у человека - это врожденная черта, определяемая генами. Однако есть ряд способов искусственно повысить примативность. Один из таких способов - это принятие алкогольных напитков. Эти вещества понижают роль рассудочной деятельности в поведении - пьяный человек живет чувствами и врожденными поведенческими программами. Именно поэтому люди, хватившие лишнего, опасны - агрессия, как одна из самых ключевых врожденных программ поведения, у них не сдерживается сознанием. Поэтому договориться (с использованием речи) с выпившим человеком обычно трудно или невозможно. Пьяный воспринимает лишь древний язык жестов и мимики. Но понимает его хорошо.
Хотя уровень примативности взрослого человека генетически детерминирован, наблюдается определенная возрастная динамика этого признака. Так как рассудочная деятельность требует длительного обучения и внедрения в сознание человека многочисленных схем построения умозаключений, то уровень примативности новорожденных детей не может быть низким. Их поведение базируется только на врожденных программах. С возрастом степень примативности уменьшается, но, в целом, дети оказываются несколько более примативными, нежели взрослые. Взрослые же не могут быть на 100% примативными или непримативными. Более того, в одних поведенческих актах один и тот же человек может демонстрировать низкую примативность, а в других - высокую. В последнем случае возникает характерное состояние “отключенности мозгов”. Высокопримативное поведение “включается”, например, когда мы стоим в очереди и какой-нибудь нахал влезает вперед нас. Если поразмышлять, то ничего страшного в этом нет, ну попадете вы к желанной цели несколькими секундами позднее. Ан нет! Сидящая в наших генах программа говорит: “Это твой конкурент, он отбирает у тебя ресурс, ату его!” вот и разгорается классический скандал “вас здесь не стояло”.
Многие программы остались у нас в виде рудимента. И лучше всего проявление таких программ наблюдается в играх детей, да и взрослых тоже. В играх дети отрабатывают врожденные программы. Такая отработка нужна в связи с тем, что изначально заложенная схема поведения лишь в общем виде адаптирована к решению той или иной задачи. Так, например, новорожденный цыпленок при клевании очень часто промахивается мимо семян. Только после некоторого периода упражнений он оттачивает свои навыки до совершенства. Животному необходим некоторый период “обкатки” поведенческих программ. Эту функцию и выполняет игра. Если приглядеться к играющей детворе, то станет ясно, что в основе большинства игр лежит всего три мотива: ребенок-родитель, ребенок-хищник, ребенок-жертва. В упражнениях на эти три темы и происходит “обкатка” трех важнейших для жизни человека функций: забота о потомстве, поиск добычи, спасение от угрозы. Если забота о потомстве - задача вполне насущная в современном мире, то возможность нападения на современного человека хищника практически отсутствует. Ан нет, дети продолжают играть в пятнашки и т. п.
Мальчишки безумно любят футбол. В последнее время эта любовь приобрела черты мирового бедствия. Очевидно, что эта игра доставляет неимоверное удовольствие представителям сильного пола. Почему? Здесь, вроде, нет хищников и жертв, да и родительским программам делать нечего. Бесспорно, за этой страстью также стоят врожденные поведенческие программы, которые действуют по принципу кнута и пряника. Если какая-то врожденная схема поведения выполнена правильно, в центр удовольствия головного мозга подается сигнал. Получай пряник. Если же нет - организм ощущает дискомфорт и чувствует себя неуютно. Поэтому многие поведенческие механизмы, которые возникли в эволюции, но не имеют выхода в современной жизни человека, формируют аппетенции, разрядка которых доставляет человеку истинное наслаждение. В полной мере это относится и к футболу. Дело в том, что долгое время наш вид занимал экологическую нишу коллективного охотника. Наши пращуры охотились загонным методом. Группа мужчин окружала стадо копытных животных и загоняла их в специальные устройства, где большая часть жертв погибала. Остатки этих приспособлений до сих пор видны на Ближнем Востоке. Коллективные действия самцов нашего вида не могли быть обусловлены только разумной составляющей. События при охоте разворачиваются столь быстро, что долгий логический анализ, которым занимается наш разум, здесь не уместен. Поэтому взаимодействия мужчин на охоте могут быть только генетически обусловлены. А, стало быть, они являются следствием естественного отбора, который формирует программы поведения безошибочно действующие в стандартной ситуации. Поэтому, когда группа мужчин встает перед необходимостью загнать некоторый предмет в ловушку, пусть даже это не жертва, а всего лишь мячик, то разрядка этого древнего инстинкта доставляет несказанное наслаждение игрокам. Зрители же, приходят на стадион не только ради того, чтобы посмотреть на игру и виртуально разрядить аппетентнцию. Они приходят покричать. Громкие звуки нужны голой обезьяне, так же как еда. Если же болельщики еще и повысят свою примативность соответствующими напитками, то сторонний наблюдатель может зарегистрировать целую гамму древних врожденных программ поведения.
Врожденные, генетически обусловленные, формы поведения пронизывают всю нашу жизнь. Однако, как уже говорилось выше, все гены, построившие наш организм и во многом руководящие его поведением, исходно возникли в эволюции, как эгоистичные репликаторы. Ричард Докинз в своей замечательной книге “Эгоистичный ген” убедительно доказывает, что в основе всех врожденных поведенческих программ лежит эгоистичное “стремление” генов сохранить свое существование. Эта цель может быть достигнута только путем выработки такой стратегии поведения, которая давала бы машине “выживания генов”, то есть организму, большие шансы на передачу генов в новую “машину выживания”. Эгоизм - это ни что иное, как повышение вероятности собственного выживания. Как же быть в такой ситуации с альтруистическим поведением, которое пронизывает всю жизнь человека и многих других видов животных? Мать, рискуя своей жизнью, защищает ребенка. Мужчина спасает женщину. Солдаты прикрывают друга в бою. Все эти действия понижают вероятность выживания генов, сидящих в носителе, проявляющем альтруизм.
Конрад Лоренц считал, что альтруистичное поведение - это результат так называемого группового отбора. Группа, в которой есть особи с альтруистичными формами поведения, имеет больше шансов на выживание. Иными словам, отбор поддерживает те признаки, которые благоприятны для вида в целом. Р. Докинз же убедительно показал, что для объяснения явления альтруизма нет необходимости привлекать гипотезу группового отбора. Альтруистические формы поведения прекрасно выводятся из эгоистичной природы генов. Согласно взглядам сторонников теории эгоистичного гена, отбор поддерживает те признаки, которые благоприятны для особи, носительницы генов, определяющих эти признаки, а процветание вида - это лишь суперпозиция процветания особей.
Гены “заботятся” только о том, чтобы выживать и реплицироваться им самим. Однако выживание гена только в одной особи - это ничто. Поэтому стратегия поведения, определяемого генами, должна быть направлена на то, чтобы выживали и потомки данной особи, в которой сидит половина генов родительской особи. Стало быть, гены определяют такое поведение родителей, которое направлено на повышение вероятности выживания детей. Это, в частности, может выражаться в заботе родителей о потомстве. Забота родителей о детях понижает вероятность их собственного выживания, но повышает вероятность выживания генов в потомках, а значит и в остальных поколениях. Общие гены есть и у братьев и сестер, поэтому они также проявляют альтруистическое поведение друг по отношению к другу. Таким образом, изначально альтруизм направлен на ближайших родственников.
А теперь представим себе стадо обезьян, где все самки формируют гарем и являются собственностью нескольких самцов-доминантов (более подробно о формах брачных отношений у человека и его предков будет разговор позднее). В такой ситуации именно самцы-доминанты распространяют свои гены в стаде. Значит все дети - это с высокой вероятностью их потомки, причем самцы зачастую не знают, кто именно является их ребенком. Стало быть, выживание генов, сидящих в молодых обезьянках, требует такой стратегии поведения самцов, которая была бы направлена на повышение выживаемости всех детей. Вот и бросаются самцы-доминанты защищать всех детей своего стада без разбора. Если бы происходили долгие рассуждения о том мой это ребенок или нет, то можно было бы и опоздать. Поэтому надо защищать всех детей, но только из своего стада. Гаремная форма брачных отношений, вероятно, была и у предков человека. Поэтому любой взрослый обладает врожденной программой защиты ребенка, но, в большинстве случаев, страдания детей из соседних популяций остаются без внимания.
Если развить приведенные выше рассуждения, то можно придти к выводу, что взрослая особь из той же социальной группы, с некоторой вероятностью, может оказаться твоим братом или сестрой, в которой сидят те же гены. Значит надо защищать и их. Возлюби ближнего своего, но только если он из твоего стада!
Если мужчина видит, что женщина в опасности, то он помогает ей. При этом обычно мужчина не обращает внимание на то из какой она популяции. То есть, наличие родства здесь не играет важной роли. Альтруизм в этой ситуации базируется на том, что самки - самое ценное в видовых группировках, каждая из них - это потенциально мать детей, на которую самец возлагает заботу о своих собственных генах. Поэтому самки незаменимы. Здесь эгоистичные гены вырабатывают альтруистичное поведение, природа которого - эгоистичное “желание” самцов найти “няньку” для своих генов.
Итак, человек, хоть и обладает разумом, тем не менее, в значительном количестве случаев, его поведение базируется на врожденных поведенческих программах, в основе которых лежат стратегии, выработанные эгоистичными генами. При этом, целый ряд программ направлен на обслуживание жизни человека, как социального животного. Мы живем в окружении других особей нашего вида и не можем обходиться без взаимодействия с ними. Один человек - вообще не человек. Однако, как это ни удивительно, подавляющее большинство контактов между собратьями, не могущими жить друг без друга, основано на злобе и агрессии. Обсуждению этого феномена будет посвящена следующая лекция.

Литература: 7, 9, 12,19



2004:12:07