Поиск по сайту




Пишите нам: info@ethology.ru

Follow etholog on Twitter

Система Orphus

Новости
Библиотека
Видео
Разное
Кросс-культурный метод
Старые форумы
Рекомендуем
Не в тему

Все | Индивидуальное поведение | Общественное поведение | Общие теоретические основы этологии | Половое поведение


список статей


Критика концепции инстинкта
И.И. Шереметьев
Обсуждение [11]

Человек, который решил обратить свое внимание на поведение животных, с первых же страниц популярной литературы сталкивается с термином инстинкт. Этот термин широко распространен в популярной литературе и, казалось бы, он вполне уместен в этом контексте, но его применение имеет немало оговорок.

Первоначально термин инстинкт был предложен Германом Реймарусом (Reimarus), богословом начала XVIII века. В его понимании поведение человека состоит из двух частей: божественного, интеллектуального и природного, врожденного, или инстинктивного. Такой дуализм характерен для большинства духовных идей: черное и белое, божественное и дьявольское, врожденное и приобретенное.

Здесь сразу хочу отметить, что подобное противопоставление мало продуктивно для научного анализа. Как метод клерикальных манипуляций, сталкивание сторонников одних взглядов на других и размежевание в общем-то однородного общества, возможно, и эффективен, но это не имеет отношения к науке.

Мы с легкостью манипулируем противоположными понятиями черное-белое, больше-меньше, тяжелое-легкое, но при этом существует два момента, которые нужно принимать в расчет, что черное и белое представляют собой не нечто антагонистичное и четко разделенное между собой, а лишь выражают две тенденции при непрерывном и монотонном изменении свойства. Чем сильнее разнесены эти крайности, тем легче их обозначить, но, напротив, в попытке провести между ними точную границу вы лишь истратите время. Это большая философская проблема, которую в быту мы не замечаем, но на самом деле эта проблема просто не решается!

Корни инстинкта, как концепции, на самом деле еще дальше уходят в богословие. Не секрет, что христианство и иудаизм во многом определяли пути развития европейской науки в средние века. Многие из естествоиспытателей, такие как Ньютон, Декарт, Ламарк, Кювье и Линней, были глубоко верующими людьми, которые в природе искали воплощения божественного замысла. В частности еще со времен античных греков предполагалась некая пирамида живого мира, внизу которой стояли животные, далее люди, а вверху − боги. Во времена монотеичных религий пантеон богов сменился единым богом и пирамида обрисовалась еще четче. В русле этой догмы зоологи классифицировали просто устроенных животных, таких как простейшие или насекомые, как низших, а сложно организованных, как высших. Такой подход был принят широко и некритично, поскольку он легко позволял поставить во главе пирамиды человека и наделить его званием венца природы. Эта этикетка венец природы просуществовала не только в религиозном общества, но и сохранилась практически до конца ХХ века в идеологически ригидных обществах.

Итак, Рейсмарус называл инстинктивными одинаковые для всех животных одного вида реакции, осуществление которых не связано с предшествующим опытом. По мнению Реймаруса, инстинкты резко отличаются от элементов разумной деятельности, общих для животных и человека.

Вместе с Рейсмарусом много раз упоминал инстинкты и французский врач Жюльен Ламетри

  

 

Немало способствовал популяризации термина Дарвин, который обращал внимание на такие врожденные способности, как гнездовой паразитизм у кукушек и имитация орхидеями насекомых, заставляющая самцов опылять цветки в попытке спариться с двойником самки.

Далее термин начал кочевать по страницам публикаций и казался понятным. Но понятным он оказывается лишь в рамках концепции дуализма, противопоставления крайностей. В действительности же использование не только термина инстинкт, но и самой концепции приводит к большой путанице.

Если многие популярные книжки, знакомящие наивного читателя с поведением животных, используют слово инстинкт и как термин, и как концепцию, то научные публикации не спешат это делать. Например, среди публикаций в научных журналах Ethology

вы не сможете отыскать статьи, в заголовках которых использовалось бы слово instinct в прямом смысле. В других научных журналах вы обнаружите лишь статьи, относящиеся к:

1)      критике концепции инстинкта (Macintyre «The Myth of Motherhood: An historical view of the maternal instinct»);

 

2)      истории вопроса, например, обсуждения работ Тинбергена, который использовал этот термин (van Rappard «The world of instinct–Niko Tinbergen and the origin of ethology in the Netherlands 1920–1950»);

 

3)      публикации, в которых слово инстинкт используется иносказательно (Browne «Academic Instincts» в которой описаны традиции и культурологические коллизии, возникающие в академической среде США);

4)      старые публикации, которые использовали этот термин искренне (например, «The Gregarious Instinct in Hybernation and Emigration of Insects», опубликованная в 1902).

Если взять исчерпывающую на свое время и, пожалуй, до сих пор не превзойденную сводку Хайнда «Поведение животных. Синтез этологии и сравнительной психологии», которая вышла на русском в 1975 и соответственно была написана еще раньше, то в ней не используется термин инстинкт. Несмотря на то, что в книге собраны многочисленные примеры врожденных поведенческих действий, автор избегает термина инстинкт и вспоминает его лишь приводя объяснения, почему он так поступает. Критике концепции инстинкта отведена небольшая, но очень емкая 18-я глава «Исследование развития поведения», которую следует прочесть всем, кто искренне хочет разобраться в обсуждаемой проблеме. Хайнд пишет:

«Между тем, не забывая о сложности проблемы, мы вынуждены прибегать к абстракции и упрощению, чтобы анализировать связанные с развитием процессы. Здесь нас подстерегает другая опасность, так как до самого последнего времени вопросы о развитии поведения задавались в дихотомической форме, например: является ли данное поведение "инстинктивным" или "разумным", "врожденным" или "приобретенным"? О том, что такое противопоставление не только ложно, но и бесплодно, писали многие авторы (см., например, [187, 974, 1054, 1064, 1480, 2138, 2139, 2395]), но все же этот вопрос следует рассмотреть более детально…»

В этой главе Хайнд обсуждает все проблемы, связанные с использованием термина инстинкт и его точку зрения трудно не разделять.

Таким образом, на сегодня сложилась ситуация, когда авторы научных публикация избегают использовать термин инстинкт и, что более важно, полагаться на саму концепцию инстинкта, как на полезный инструмент для анализа поведения животного и уж тем более людей. Напротив, в бытовой речи и в популярной литературе термин инстинкт встречается очень часто.

В цитате из Хайнда по этому поводу сказано достаточно определенно: «мы вынуждены прибегать к абстракции и упрощению… Здесь нас подстерегает другая опасность…». Говоря о научных методах часто упоминают принцип, известный как бритва Оккама. Согласно этому принципу среди нескольких объяснений следует выбирать наиболее простое, без излишеств. Но это касается лишь гипотез, которые следует проверять в ходе эксперимента. Реальность, проверенная экспериментально, чаще всего оказывается несколько сложнее схоластической гипотезы. Например, Колумб полагал, что Земля шарообразна и плывя на запад он попадет в Китай. Так и случилось бы, если бы ему также был известен действительный диаметр Земли и что между Китаем и Европой находится еще один континент. По мере развития мореплавания по всем океанам быстро выяснилось, что Земля вовсе и не шарообразна, а в сечении более похожа на эллипс. Когда возросла точность измерений, оказалось, что форма Земли и не эллипс  вовсе и наша планета имеет гораздо более сложные очертания. И не забудьте, что все это начиналось с концепции плоской Земли, которая была наиболее простым объяснением того, что видит перед собой большинство из нас! Подобный парадокс в настоящее время известен как наиболее достоверное объяснение (most plausible theory).

Безусловно, многие наблюдаемые в живой природе примеры поведения у любого натуралиста вызывают восхищение. Более того, интуитивно понятно, что часть такого поведения имеет именно врожденный характер, то есть подпадает под определение инстинкта. Например, понятно, что мальки рыб или птенцы не могут учиться у своих родителей тому, как строить гнездо, поскольку это происходит до их рождения, но входя в период размножения они возводят порой очень сложные и самое главное специфичные для своего вида сооружения. Правды, следует отметить, что первая постройка обычно бывает неуклюжей, а доля выжившего потомства низка. И с каждым последующим нерестом или выводком птенцов гнездо становится все опрятнее, а уход за потомством эффективнее.

Современный взгляд на то, как развивается генетически наследуемое поведение, можно найти в главе 3.1 в книге Мак-Фарленда «Поведение животных», где подробно рассмотрено взаимодействие окружающей среды, генотипа животного и его текущего фенотипа, который в свою очередь уже является результатом взаимодействия генотипа и фенотипа на более ранних стадиях развития. Это очень важный момент, который многие упускают из виду, замещая его более примитивным пониманием. Например, изменение температуры, при которой развиваются насекомые может приводить к различным отклонениям от «нормы». В эксперименте из яиц одной кладки, но развивавшихся при разной температуре, получали летающих и нелетающих дрозофил. Другие подробности по этому вопросу смотрите в статье Фридмана «Как птицы обучаются инстинктивному поведению».

Видоспецифичное поведение, безусловно, существует и никто не собирается отрицать это. Например, даже не видя птицу вы можете опознать ее по видоспецифичной песне. Причем эту песню они способны издавать даже, если птенец выращен без общения с другими особями своего вида, то есть не имеет возможности обучения. Изучению врожденных форм поведения было посвящено много времени еще и по той причине, что они во многом аналогичны морфологическим признакам. Как строение крыла птицы эволюционирует среди ближайших родственников, так и врожденная песня этих птиц может быть изучена методами эволюционной биологии. Но прошу обратить внимание, что на сегодня мы в равной мере не знаем всех нюансов, как именно в зародыше и молодом организме происходит формирование ноги, плавника или другого морфологического органа. Развитие, как морфологического органа, так и врожденной формы поведения в этом смысле известны с приблизительно одинаковой степенью подробности.

По поводу инстинкта все современные словари говорят одно и тоже:

«До сих пор не существует четкого определения понятия инстинкт отражающего все стороны этого сложного биологического явления, характеризующегося переплетением врожденных и приобретаемых в процессе индивидуального развития организма компонентов» "Популярная медицинская энциклопедия"

«Инстинкт — (от лат. instinctus — побуждение) — совокупность врожденных компонентов поведения и психики животных и человека. В понятие инстинкта в разное время вкладывалось различное содержание; в одних случаях инстинкт противопоставлялся сознанию, а применительно к человеку термин «инстинкт» служил для обозначения страстей, импульсивного, необдуманного поведения, «животного начала» в человеческой психике и т. д.; в других случаях инстинктом назывались сложные безусловные рефлексы, нервные механизмы для координации жизненно необходимых движений и т. п. Столь расплывчатая трактовка побудила большинство современных исследователей отказаться от употребления понятия инстинкт в качестве научного термина, сохранив, однако, термин «инстинктивное» как синоним понятий: «генетически фиксированное», «наследственно закрепленное», «врожденное» поведение, действие и т. п.» «Психологический словарь»

В популярной литературе можно увидеть две основные группы примеров, как используется термин инстинкт. Первая из них относится к труизмам. Типичный вопрос-ответ в этом случае строится так:

− Почему птицы улетают на юг?

− Потому что у птиц такой инстинкт.

По сути это не объяснение и не ответ. Наука призвана находить логические отношения между причиной и следствием, что и называется ответом. Ответы подобного рода весьма вредны, потому что привлекают к дальнейшему разговору людей, которые ничего не смыслят в самой сути обсуждаемого явления, не наблюдавшими самостоятельно эти  явления, а начетчиков и демагогов. Объяснениями такого рода разрушается логика и вырабатывается скепсис к науке вообще.

Например, классики этологии Лоренц и Тинберген широко применяли термин инстинкт, но при их трактовку инстинкта нельзя даже приблизить к тому, что мы нередко видим в популярной литературе. Лоренц пишет:

«Финалист -- в худом значении этого слова -- это человек, который путает вопрос "почему?" с вопросом "зачем? ", и в результате полагает, будто, указав значение какой-либо функции для сохранения вида, он уже решил проблему ее причинного возникновения. Легко и заманчиво постулировать наличие особого побуждения, или инстинкта, для любой функции, которую легко определить и важность которой для сохранения вида совершенно ясна, как, скажем, питание, размножение или бегство. Как привычен оборот "инстинкт размножения"! Только не надо себя уговаривать -- как, к сожалению, делают многие исследователи, -- будто эти слова объясняют соответствующее явление. Понятия, соответствующие таким определениям, ничуть не лучше понятий "флогистона" или "боязни пустоты" ("horior vacui"), которые лишь называют явления, но "лживо притворяются, будто содержат их объяснение", как сурово сказал Джон Дьюи. Поскольку мы в этой книге стремимся найти причинные объяснения нарушениям функции одного из инстинктов -- инстинкта агрессии, -- мы не можем ограничиться желанием выяснить лишь "зачем" нужен этот инстинкт, как это было в третьей главе.

 

Нам необходимо понять его нормальные причины, чтобы разобраться в причинах его нарушений и, по возможности, научиться устранять эти нарушения.

 

Активность организма, которую можно назвать по ее функции -- питание, размножение или даже самосохранение, -- конечно же, никогда не бывает результатом лишь одной-единственной причины или одного-единственного побуждения. Поэтому ценность таких понятий, как "инстинкт размножения" или "инстинкт самосохранения", столь же ничтожна, сколько ничтожна была бы ценность понятия некоей особой "автомобильной силы", которое я мог бы с таким же правом ввести для объяснения того факта, что моя старая добрая машина все еще ездит. Но кто платит за ремонты, в результате которых это возможно, -- тому и в голову не придет поверить в эту мистическую силу: тут дело в ремонтах! Кто знаком с патологическими нарушениями врожденных механизмов поведения -- эти механизмы мы и называем инстинктами, -- тот никогда не подумает, будто животными, и даже людьми, руководят какие-то направляющие факторы, которые постижимы лишь с точки зрения конечного результата, а причинному объяснению не поддаются и не нуждаются в нем.»

Таким образом Лоренц прямо указывает, что присвоение явлению названия, этикетки, не является по своей сути анализом и ничего не проясняет. Более того, само выделение объекта из непрерывно изменяющегося ряда, называемое категоризацией, очень опасный и сложный путь. Мы все понимаем, что такое в бытовом понимании синий или оранжевый цвет, но в физике подобных понятий не существует, а при необходимости указывают точную длину волны света. Споры же о том, какой оранжевый является «настоящим оранжевым» можно вести бесконечно, особенно, если учесть, что в некоторых языках для такого цвета не существует даже этикетки, названия.

Второй проблемой использования термина инстинкт в популярной литературе является неопределенность термина. Если вы возьмете несколько примеров подобного рода, то увидите, что в зависимости от контекста, под словом инстинкт понимаются очень разные сущности. Например, в книгах самого Лоренца в большинстве случаев можно опустить слово инстинкт и это не изменит смысла сказанного. Часто используемое автором словосочетание инстинкт агрессии вполне нормально в заголовке книги представлено лаконично как «Агрессия». В других случаях Лоренцовский термин инстинкт соответствует термину свойство.

Фрейд использовал довольно парадоксальное словосочетание инстинкт смерти, которое имело смысл в созданной им самим, Фрейдовской системе анализа поведения, психоанализа. Система эта на протяжении длительного времени оставалась определяющей в области изучения поведения человека, но в последнее время критика психоанализа хорошо показала, что это скорее миф, нежели действительность. По поводу инстинкта в понимании Фрейда советую прочесть Берковица «Что такое инстинкт?»

В известной книге Маслоу «Мотивация и личность» имеется глава 6, со статьями

  • Инстинктоподобная природа базовых потребностей

     

  • Теория инстинктов

     

  • Концепция инстинктоидности базовых потребностей

     

Однако, ознакомившись с текстом, легко понять, что речь здесь идет ни о чем ином, как о мотивациях, одной из важнейших концепций в науках, изучающих поведение, будь-то этология, (зоо)психология или бихевиоризм. Собственно это слово и вынесено в заголовок книги.

Говоря о так называемом инстинкте продолжения рода (родительском или материнском инстинкте…) можно услышать такую фразу: «Каждое животное инстинктивно стремится стать матерью и продолжить род». С точки зрения даже формальной логики это труизм и банальность, слова не объясняющие сути. Потому что всех живые организмы мы отличаем от неживых как раз по способности самовоспроизводиться, из поколения в поколение оставлять потомков. Можете ли вы представить себе вид животного, которое вдруг не обладает «инстинктом размножения»? Сколько ему жить, даже, если они как-то появились на свет? Одно поколение, до собственной смерти. Соответственно, где здесь эволюция, где признаки биологического вида, который из поколения в поколение воспроизводит себе подобных? а свет? ое вдрег не обладает инстинктомтавлять потмоков., то в дальгнйий наук, изучающих в,

«Инстинкты у кошек всегда работают на высоком уровне» − это вообще фраза без смысла, воспринимаемая как эвфемизм, что-то сродни идеологических призывов «двигать культуру в массы» или «идти вперед к победе очередного идеологизма».

«На неожиданный шум я инстинктивно выстрелил» − согласитесь, что инстинктивно в этом свободном контексте вполне понятно. Но, если возвращаться к началу статьи и спору «врожденное-приобретенное» стрельба не может быть расценена как врожденное действие. Точнее было бы сказать «выстрелил рефлекторно, заучено, стереотипно…»

«Вы инстинктивно сделали правильный выбор» − в этом предложении инстинктивно точнее следовало бы заменить словом интуитивно, что, впрочем, также является описательной и нечеткой характеристикой происходящего.

«Ясновидящие могут инстинктивно почувствовать, когда НЛО находятся рядом» − здесь уже один шаг до манипуляции сознанием читателя. Было бы неплохо сначала определиться, кто такой ясновидящий, что понимать под термином НЛО, а затем уже говорит об инстинктивизме медиума. Люди, умеющие манипулировать сознанием других людей, как один из приемов используют тексты, умышленно неконкретные, допускающие многочисленное толкование, в который каждый из читателей или слушателей видит свое, рефлексирует. С помощью таких текстов, выполняющих по сути роль проективного теста, можно исследовать собеседника, его реакции и знания, а затем скрыто навязать ему выгодные для медиума идеи, цели и мотивации, которые в итоге дают вполне ощутимые результаты в виде вознаграждения медиума или выполнения работы чужими руками.

«Кошки и собаки приобрели инстинктивное стремление к жизни с человеком». Это еще один пример романтической фразы, которая действует на эмоции читателя более, чем на его логику. Хорошо известно, что чем позже у котят будет контакт с человеком, тем более «дикими» они вырастут. В деревенских домах бывает так, что летом кошка выводит котят где-то в потайном месте и люди долго не могут найти их. Если котят не отыскать до того, как у них откроются глаза и не приучить их к присутствию человека, то в дальнейшем из них вырастают дворовые коты, которые будут избегать человека, при встрече с ним шипеть и царапаться. Хотя сама кошка при этом может находиться в роли ласкового домашнего питомца, активно контактирующего с людьми.

В связи с этим примером хочу отметить еще одну особенность наследования поведения. Речь идет о наследовании приобретенного поведения. В рамках школьной программы, ради упрощения и лучшего понимания основных принципов, утверждается, что приобретенные в процессе онтогенеза признаки не наследуются. Проще говоря, признаки, которые животное приобретает на протяжении своей жизни, не передаются его потомкам. В целом это правильно и все понимают, что лошадь может сломать ногу, но перелом ноги не будет воспроизведен у ее жеребенка. Но все же в практике селекционной работы такую лошадь исключат из племенного стада. И объясняется это тем, что заболевшее или травмированное животное может передать своему потомству, конечно, не травму и не болезнь, а предрасположенность к ней. Селекционерам хорошо известно, что постоянно возникают сорта и породы, которые хороши в отношении того свойства, ради которых их выводили, но, к сожалению, они часто подвержены определенным заболеваниям. И поэтому получив новую линию лошадей, с красивой гривой или легким бегом, из нее еще нужно выбраковать всех, кто будет ослаблять будущую породу предрасположенностью к травмам.

Если говорить о поведении, то собаководы при выведении новых пород часто сталкиваются с тем, что первоначально соединив в предках породы необходимые рабочие качества затем еще приходится долго корректировать породу, устраняя в ней нежелательные побочные эффекты. И, напротив, если у собаки легко удалось выработать полезный рефлекс, то несмотря на то, что ее щенки не унаследуют этот рефлекс, вероятность наследования предрасположенность к рефлексу будет выше.

Итак, современные строго научные публикации избегают этого термина, но часть публикаций применяет это слово как синоним рефлексов или тесно взаимодействующей совокупности рефлексов (Hebb 1966, Plotkin, 1997). Табу на использование термина инстинкт нет и термин по прежнему будет широко поменяться в популярной литературе, но при этом следует скидку на упрощение, которое было сделано ради лучшего понимания идеи и текста любителями. По этому поводу трудно не согласиться с тем, что сказал Анатолий Протопопов в своем интервью:

«Никто и не  думает отрицать, что этологические модели человека (как модели любых объектов в других науках материалистического толка) неизбежно являются упрощением, аппроксимацией. Но когда геолог заявляет, что Земля состоит из железного ядра, базальтовой мантии и коры - это воспринимается совершенно спокойно (разве что один-два неортодоксальных специалиста вставят своё мнение), хотя это является сильно упрощенной картиной. Ну да, это упрощение, но точнее мало кому надо. Но стоит заявить, что влияние иерархического инстинкта сказывается у человека практически при каждом его социальном контакте, так сразу начинаются нервические протесты, что дескать нельзя так упрощать, сводя ВСЁ к иерархической борьбе. Ну во-первых, ВСЁ к этой борьбе никто и не сводит…»

Особо следует остановиться на проблеме инстинктивизма. Инстинктивизм – это направление в социологии, пытающееся объяснять поведение больших групп людей с помощью обращения к биологической природе человека. Как видите, в то время как исследователи, изумленные рациональностью и разумностью поведения животных, впадают в антропоцентризм и приписывают поведению животных человеческие черты, то социологи, раздраженные нерациональными конфликтами в обществе, качают качели в другую сторону и пытаются строить аналогии между поведением человеческой группы и необузданного стада, которое в свою очередь не находит примеров в природе, а является умозрительной аллегорий. Тщательные исследования выявляют, что в группах животных, которых в популярной литературе считают грубым стадом, таких как слоны, олени или коровы, на самом деле существуют сложные системы взаимоотношений, который по крайней мере никоим образом не напоминают отношения в человеческой группе. Организация человеческих групп наиболее похожа на организацию групп приматов других видов и в этом нет ничего удивительного с точки зрения эволюциониста. В частности многие отношения, как у человека, так и у других приматов, продиктованы иерархичностью построения группы и борьбой за ранг в группе. Инстинкт в социологической литературе прилагается к области действий, которые трудно объяснить логически, здесь мы снова сталкиваемся с дихотомическим разделением на логичное-нелогичное, разрушительное-созидательное, удаследованое-выученое и все перечисленные выше замечания относятся и к данному аспекту. Подробно инстинктивизм, как направление в социологии, рассмотрено в статье Varela «Biological Structure And Human Embodied Agency: The Problem Of Instinctivism — Old And New».

 

То, что поведение человека разделяет немало черт с поведением других видов животных не должно вызывать удивления. В частности в этологии человека делается большая ставка на исследование врожденных и наследуемых форм поведения. Но здесь, как я писал выше, нас подстерегают большие опасности: современный человек является более продуктом общества, нежели самостоятельного развития, поэтому в нас трудно рассмотреть действительно врожденные формы и однозначно отделить их от выученного поведения. Даже,  если мы видим разные формы поведения, которое к тому же воспроизводится из поколения в поколения, то вызваны они скорее традициями определенных народов и не детерминированы генетически. В частности, мы видим, что наибольшее количество языков сохранилось среди племен Новой Гвинеи. Такое разнообразие языков объясняется длительной изоляцией племен от остального мира и постоянной враждой племен со своими соседями. Степень различия между языками отражает возраст разделения отдельных племен, то есть здесь применим оправданно эволюционный анализ языков, предложенный Фрейзером, которого впечатлили подходы Дарвина к анализу разнообразия животного мира. В русле нашей беседы здесь следует говорить не об инстинктах, определяющих то или иное поведение группы, а о культурных традициях, ритуалах.

В заключение хочу рассказать один анекдот:

Во времена борьбы с атеизмом в сельский клуб из города приезжает лектор. Он долго и аргументировано рассказывает об устройстве Вселенной и о том, что бога нет. И в финале своего выступления, когда видит, что крестьяне прониклись новыми атеистическими идеями, обращается к залу:

 

− Вы поняли, что никакого бога на небе нет? Так давайте поднимем руки и погрозим ему кулаком!

 

Поэтому мне не хотелось бы, чтобы то, что подпадало под определения инстинкта, просто поменяло бы свое название, не изменив сути. Критике подвергается не название, не ярлык, а сама концепция. Никто не отрицает наличие врожденного компонента в поведении животных, в том числе и человека. Повторюсь, проблема лишь в разграничении врожденного и приобретенного, которая без учета постоянного взаимодействия приобретенного и наследованного, не имеет смысла. Например, многое из того, что называют невербальным общением, основано на врожденных способностях. Несмотря на то, что человек общается преимущественно вербально, эксперименты показывают, что реакция на запахи другого человека может оказаться одним из важных факторов при выборе полового партнера (см. тут,  тут и тут) Но вы вполне можете описать происходящее не применяя термин (и что более важно саму концепцию) инстинкта. Часть предпочтений будет продиктована врожденными реакциями человека, часть из них он может выучить как реакции на запахи семейного окружения, а часть предпочитаемых запахов может вообще оказаться новыми, не имеющими аналогов в природе. Ведь не даром мы так широко используем ароматизаторы. Вот и выходит, что поведение человека – это крайне сложно переплетенное взаимодействие наследственных (врожденных) и приобретенных (социокультурных) факторов, которые мало отделить друг от друга. Это переплетенность находится в постоянной динамике, изменениях – поэтому продуктивнее и научнее вообще не выделять оба полюса и разграничивать инстинкты и научение, разве что это делается сугубо в популяризационных целях со специальными оговорками.

 



2011:01:12
Обсуждение [11]